— Откуда у вас такой интерес к аэростатам? — прозвучало через некоторое время над моей головой. Да так неожиданно, что я дёрнулась и едва не протаранила лбом витрину. Но Недич проявил похвальную ловкость и успел одной рукой схватить меня за локоть, а второй на всякий случай придержал стекло за угол. — Это какое-то воспоминание? Вы с ними работали? — предположил он с явным сомнением и вновь попытался аккуратно вернуть меня в кресло.
— Н-нет, точно не работала, — я качнула головой. — И, кажется, я в них мало что понимаю. Но они же… такие классные! Такой винтаж!
— Так бывает, — осторожно ответил мужчина. — Садитесь, кофе уже готов.
— Спасибо. Слушай, а почему ты мне «выкаешь», когда я к тебе — на ты? Может, тебе неприятно?
— Можете говорить так, как вам удобно. — Он всё же невозмутимо вернул меня в кресло, поставил на стул рядом поднос с чашкой.
— Мне неудобно, что ты ко мне так официально, — подумав пару секунд, решила я.
— Я не могу обращаться к незнакомой молодой девушке на «ты», это неприлично, — столь же спокойно пояснил брюнет и опустился в кресло напротив.
— А почему те двое обращались? — полюбопытствовала я. Понюхала кофе; пах он вкусно, вот только оказался очень горячим.
— Это их личное дело. Майя, ну что ещё? — вздохнул он, когда я всё же не усидела на месте и подошла к другой витрине. Подошёл, навис рядом, но хоть оттаскивать не стал.
— Да ладно, ну что тебе, жалко? — я подняла на хозяина кабинета умоляющий взгляд. — Я же вот, даже руками не трогаю, ничего не сломаю! Тут у тебя столько всего интересного, не могу я в кресле сидеть. У меня такое ощущение, что я в каком-то большом и обалденно интересном музее! А меня заставляют сидеть и пить кофе, как будто это самое важное в жизни...
— Мне не жалко, смотрите, — всё же сдался Недич. И остался стоять рядом. Видимо, опасался, что я всё-таки начну хватать его сокровища руками.
Даже немного обидно. Я, конечно, ничего о себе не помню, но вроде бы до сих пор не давала повода считать себя криворукой разрушительницей! Тем более эту красоту руками трогать страшно, это же произведение искусства, а не модель.
— Май! — донёсся из проходной комнаты незнакомый голос. — Май, где она?!
Обернулись мы одновременно. На пороге возник обладатель голоса, а за его спиной маячила парочка аспирантов, и я сделала вывод, что к нам присоединился тот самый Горан Стевич, куратор.