В какой-то миг водитель такси стал напевать что-то себе под нос, у него тихо играло радио.
-Пожалуйста, сделайте погромче, - к своему удивлению попросила я.
Он нажал кнопку, и я услышала слова знакомой песни: «Я уеду жить в Лондон, я уеду туда, где большая вода, может быть, навсегда»
Исполнение было неплохое, пусть я и не могла вспомнить, кто это поет. Но я вздохнула с облегчением. У меня появился ответ. Я знала, где мое место и куда я хочу поехать.
Тем временем авто как раз подъехало к моему дому. Мысленно поблагодарив Вселенную, я расплатилась и вышла из такси. Глядя в след удаляющейся машине, я услышала раскаты грома над головой. Подняла лицо к небу, наблюдая, как черные тучи закрывают позднее солнце. Раньше я всегда ужасно боялась грозы. Но сегодня все было иначе. Сегодня был другой день, так что я стояла и наблюдала, как сверкает молния, как словно электрический разряд разрезает небо на сотни кусочков, как содрогается земля. Я стояла так очень долго, пока прямо на меня не обрушились огромные капли. Буквально за какую-то минуту я промокла до нитки, но не торопилась войти в подъезд. Все стояла, ощущая, как по спине стекают струи и как волосы липнут ко лбу. Впервые за последнее время пошел дождь. И это было еще одним знаком, посланным мне великодушной Вселенной. Я стояла на улице, промокая насквозь. Но мне было хорошо. И я улыбалась.
Весь следующий месяц я провела в Испании. Поняв, что от дурацких мыслей о том, кто и за что мог убить отца, никак не отделаться, я воспользовалась каникулами Федора и укатила в тыл, к матери. Она, кстати, так и не приехала на похороны. Они давно уже не жили вместе с отцом, хоть и не были в разводе. Мама всегда отзывалась о нем, как о хорошем мужчине, время которого в ее жизни прошло. Они почти не общались с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать, так что ее отказ приехать я восприняла как должное. Не сочтя необходимым посвящать маму в возможные тайны не совсем несчастного случая с отцом, я взяла Федьку, и мы отправились колесить по Испании. К слову, Федора мама обожала, хоть и запрещала ему называть ее бабушкой (с родной бабкой он почти не был знаком). Мамуля все молодилась, что было вполне оправданно, имея третьего молодого гражданского мужа и стройную шикарную фигуру. Мы с мамой всегда выглядели рядом как сестры, так что Федор усвоил, что звать ее бабушкой не стоит, а в остальном ему позволялось практически все. Машка после поездок сына к нам в гости, ужасно злилась, пыталась его контролировать, но отказать мне в том, чтобы крестник проводил хотя бы месяц с нами, не могла. Так и жили.