- Могу я быть с вами откровенной?
Дориан сдавленно кивнул, готовясь к худшему и всё равно надеясь на лучшее. Доктор продолжила:
- Шансов у вашего брата немного и то, что его организм ослаблен наркотиками, только уменьшает их. Каждый наркоз для него – огромный риск, но без хирургического вмешательства он точно не выживет.
Это был почти приговор. У Дориана опустились плечи, и он съехал на скамье вниз, закрыл ладонями лицо.
- Мне нужно к нему… - тихо произнёс он, голос совсем сел от ужаса, сковавшего грудь свинцовым корсетом.
- Сейчас это невозможно.
- Прошу, - Дориан убрал руки от лица и с болью посмотрел на доктора, - мне просто необходимо его увидеть.
- Повторяю, сейчас его навещать нельзя.
- Вы не понимаете! – голос вновь сорвался на крик. – Мы близнецы! Мы нужны друг другу! Я должен быть рядом с ним!
- Рядом с Леоном сейчас должны быть хирург, анестезиолог и реаниматолог, вы ничем ему не поможете. И будет лучше, если сейчас вы поедете домой.
Дориан замотал головой.
- Я не уйду. Вы меня и силой отсюда не выгоните.
- Если вы не будете нарушать порядок, никто не станет вас выгонять, но я советую вам, как сделать лучше. Ваше нахождение здесь сейчас всё равно не имеет никакого смысла.
Дориан снова помотал головой и обвёл взглядом двери в палаты, которые были поблизости.
- В какой он палате? – снова спросил он, будто не слыша всех доводов врача, они не доходили до него.
- Я не скажу вам этого. Езжайте домой, - доктор встала и поправила халат.
- Значит, сам найду, - отрезал Дориан, шумно выдохнув, и тоже встал.
Но его попытку открыть дверь в палату, напротив которой они сидели, остановила врач, одёрнув его за руку.
- Вы в своём уме? – строго спросила она, продолжая на всякий случай придерживать его за локоть.
- В своём! А что мне ещё остаётся, если вы не пускаете меня к брату?!
- Здесь лежат люди, находящиеся между жизнью и смертью, а вы имеете наглость ломиться в палаты? Как видно, вы действительно не понимаете, где находитесь, но здесь умирают люди и здесь каждую минуту борются за спасение жизней. И я лично курировала реанимационные мероприятия для вашего брата и, возможно, займусь этим вновь, а вы хамите мне в лицо и орёте на всё отделение. Имейте уважение если не ко мне, то хотя бы к моим пациентам.
Речь доктора была подобна крепчайшей оплеухе. Но лучше бы она на самом деле ударила – да хоть куда, потому что её слова осадили и обрушили на плечи такое чувство вины, что Дориану стало противно от самого себя. Он почувствовал себя мусором, который срочно нужно вынести на помойку. Но врач ведь не хотела его унизить, он так себя и вёл.