— А почему ты не сказала Линару, кто ты? — спросил он, желая сменить тему, отвлечь, но получилось только хуже, за что он немедленно себя обругал.
— Именно поэтому, — губы девушки дрогнули, и она плотно их сжала. — Он был бы рад, — продолжила она с горечью, — он решил бы, что я смогу помочь, что я такая, какими были мои предки. А это не так! Я лишь жалкая тень того, кем должна быть!
Рэй взял её за руку, провёл рукой по волосам, по щеке, которая оказалась прохладной и влажной от сбежавшей слезы. Он опять попытался что-то сказать, и она опять перебила его, чему он, в общем-то, был рад, потому что не знал, что говорить.
— Не надо. Я знаю, ты хочешь меня успокоить… Я не напрашиваюсь на похвалу, и никто не убедит меня в том, что именно такой и должна быть живущая. А оправдания… я сама нашла для себя достаточно оправданий — это-то я умею… И всё же от них мне не становится легче. Особенно когда на тебя смотрят с надеждой, с доверием, а ты понимаешь, что не заслуживаешь этого доверия и чувствуешь себя бессильной… Кото и Кена о чём-то догадываются. Возможно, они уже поняли… Во всяком случае, они начинают так смотреть на меня, и это… невыносимо. Я только сейчас поняла, как легко мне с тобой и Михалом. Вы не смотрите на меня так, будто я всесильна, и не ждёте от меня чудес, даже теперь, когда верите. Прости. Вот видишь, какая я? Устроила тут… Прости. И не надо ничего говорить. Спасибо, что понимаешь меня и хочешь поддержать, а больше ничего не надо. Знаешь, — она улыбнулась, и у него потеплело на душе, — так же легко мне с моими ребятами, с моей группой.
— Они знают, кто ты?
— Одни знают, другие о чём-то догадываются, но они относятся ко мне скорее покровительственно, чем… Особенно морские девы, кифы и зуланзры. Впрочем, они ко всем относятся покровительственно.
— Скучаешь по ним? — спросил он, и радуясь от того, что её настроение переменилось, и печалясь от мысли, что это её жизнь, в которой ему нет и не будет места.
Но эта печаль быстро растаяла, как лёгкий туман поутру. Ему захотелось хоть на минуту прикоснуться к этой жизни и захотелось, чтобы она вернулась в неё — там её место, а не здесь — в холодных угрюмых горах, где строятся страшные Врата, где живёт Наг и воют по ночам кенуры.
Он начал расспрашивать её, и она отвечала, улыбаясь. Карие глаза, ещё влажные после недавних слёз, потеплели. Рэй заметил, что тоже улыбается и даже смеётся: она так смешно рассказывала о самолюбивых кифах, гордых морских девах и добродушных (чего никогда не скажешь по их внешности) зуланзрах.