Ай-ой, смех-то какой! Да ни в жизнь он не пойдет мою дражайшую старшую сестренку просить о чём-либо! Ибо эта рыжая бестия, которой достались от мамули не только огненные космы, но и взрывной характер, разнесет и вторую половину замка. Первую и так еще не отстроили после того, как мой папочка так неосмотрительно заикнулся о женитьбе в её присутствии.
Но тот факт, что мне передались папины темные волосы, а от мамы лишь жалкие остатки взбалмошности, хотя и не без доброй порции вредительства и пакостничества, не дает ему права моё имя тут в очереди всякие непонятные записывать. Ишь чего выдумал – сделать меня одной из воздыхательниц этого... императора! Хотя, если статус сей рассматривать с корнем "сдыхать", то так оно и будет. Но все равно, эта непозволительная наглость со стороны папули, по праву заслуживает парочку капель слабительного в ужин.
А что? Я девушка мстительная, все же корни прабабки-ведьмы сказываются. Даже заклинание одно хорошее знаю – в лягушку необъятных размеров превращающее. Правда, обратного не ведаю, но это уже так, мелочи жизни. Хотя, если прикинуть, я ведь постоянный заработок нашему тёмному создаю – вон как к нему эти самые лягушки каждый день толпами прыгают. Короче, польза от моих действий определенно есть. Но если учесть, что сам ведьмак меня этому заклинанию и обучил, то...
— Равена! – окликнул отец, отвлекая от мыслей о явном мошенничестве нашего черного. Насупив брови, пообещала и его в лягушку превратить, посмотрим, как потом обратно махнется, эксплуататор недоделанный.
— Рав, ты меня не слушаешь!
— Не слушаю, – нагло подтвердила я, а Его Величество устало закатил глаза.
— Я говорил о том, что император Орино весьма молод, умен, красив, обаятелен и неплохой маг.
— Так, значит в лягушку превращать нет смысла... – вслух рассуждала я. — Нужно у ведьмака новое заклинание вычитать... А вообще лучше книгу у него по-тихому...
— Равена! Это переходит всякие границы!
Я лишь растерянно посмотрела в окно, давая понять, что покаяться в содеянном не собираюсь. А за окном такое происходило!
— Убью! – сотрясая всех и вся, пронесся рев моей сестры. Папа сразу помрачнел, охнул и стремительно подошел к окну.
— Всех прикончу, ироды проклятущие! – снова закричала Олеандра, и земля с треском раскололась надвое.
— Мой садик, – уныло прошептал отец.