Вернувшись в Следственное управление, господин Шорш первым делом направился к господину Брагоньеру — получать санкцию на допрос виконта и барона. В коридоре он столкнулся с маявшимися в ожидании приема свидетелями по другим делам. При виде дознавателя они встрепенулись, начали жаловаться, обещали дойти до начальства. Господин Шорш заученно извинился и попросил обождать, вызвав новую бурю эмоций. А что он мог? Брагоньер приказал, пришлось срочно уехать. Отпустить свидетелей тоже нельзя.
За лестничной площадкой третьего этажа начиналась территория начальства. Это не кабинеты рядовых следователей, сюда приходили не по пустяшным делам. Посетители — сплошь люди с громкими фамилиями и чиновники различных государственных учреждений.
Дознаватель поинтересовался у излучавшей здоровье блондинки-секретаря в приемной, на месте ли господин Брагоньер.
— У себя, — улыбнулась госпожа Ллойда. — Как раз свободная минутка, пользуйтесь, потом в суд уедет.
Толкнув знакомую дверь, Шорш оказался в крошечной комнатке, заменявшей личную приемную Брагоньера. Размер объяснялся не нехваткой места, а отношением соэра к посетителям определенного толка. Главный следователь презирал защитников, которые обычно и мариновались в каморке. Вот и теперь на одном из двух стульев сидел мрачный как туча адвокат и гневно строчил что-то в блокноте. Подняв глаза, он зыркнул на господина Шорша, но промолчал.
За следующей дверью с табличкой «Главный следователь, начальник Следственного управления г. Сатия» заседал Ольер ли Брагоньер. Когда вошел подчиненный, он листал пухлую папку с делом. Не считая ее и письменного прибора, стол зиял пустотой: соэр соблюдал идеальный порядок и конфиденциальность.
Следователь покашлял в кулак, привлекая внимание.
— Слушаю вас, — не отрываясь от работы, бросил Брагоньер.
Пара минут, и на пронумерованной бумаге с печатью Следственного управления появился размашистый росчерк. Соэр убрал дело в ящик стола и поднял голову. Господин Шорш предпочитал избегать смотреть в его колючие бледно-зеленые глаза: они почему-то ассоциировались с нежитью. Наверное, если бы Брагоньер родился брюнетом, они смотрелись бы жутко, а если блондином, соэр напоминал бы короля, хотя у его величества Доневала глаза живые, а не мутное стекло, за которым не видно души.