- Хочешь, кожух сниму? – спросил друг, услышав, как ругается себе под нос Тина. – Согреешься.
- Совсем рехнулся? – возмутилась та. – Даже Стену столько не выпить, чтобы ему русалка в кожухе померещилась.
- Тише вы, - зашипела я. – Идет!
Мы так обрадовались тому, что мерзнуть осталось недолго, что совсем не обратили внимания на твердую уверенную поступь приближающегося мужчины, вовсе не похожую на шаткую неуверенную походку пьянчуги.
- Стен! - позвала Тина и засмеялась, но смех у нее получился безрадостным, поскольку она все же здорово успела замерзнуть. - Стен, иди к нам!
- Иди к нам, Стен! - присоединилась к ней я.
Мы изогнулись на камнях, принимая наиболее соблазнительные, на наш неискушенный взгляд, позы. Все внимание наше было занято тем, чтобы не шлепнуться прямо в море, потому мы и не заметили, как подошедший к берегу ловко подбирается к нам.
- Ой! - внезапно завизжала Тина.
Я обернулась и от удивления все-таки не смогла удержать равновесие, поскольку стоял на берегу вовсе не Стен, а староста. Трезвый, разумеется.
- Внемли мне, - начал было Ден, не видевший из своего укрытия, кого именно собрался вразумлять. - Внемли, сын мой, к тебе я взываю!
Промокшая и продрогшая, я выбралась на берег как раз вовремя, дабы увидеть плачевное зрелище - староста вытягивал Дена из расселины за ухо.
- А ну марш в деревню! - велел нам рассерженный мужик. - Тоже мне, шутники выискались! Я вас мигом отучу дурью маяться.
Меня он, правду сказать, все же пожалел и отдал свой кожух, что, впрочем, вовсе не помешало ему наказать нас по всей строгости.
Досталось нам знатно. Мне еще повезло, поскольку матушка Сузи, разбуженная старостой и выслушавшая с самым серьезным лицом о моем прегрешении, закрыв за ночным гостем дверь, просто потрепала меня по волосам и сказала:
- Ступай в кровать, до рассвета уж недолго осталось.
Я, ожидавшая серьезной выволочки, замерла на месте, недоверчиво уставившись на матушку.
- Ожидала, ругать тебя буду? – понимающе усмехнулась она. – Не стану, Лесса. Ты сама себя наказала: замерзла, продрогла, хорошо еще, ежели не простудилась. И выспаться утром я тебе, уж не обессудь, не позволю: будь любезна встать вместе с солнцем и заняться делом. А что до выходки вашей... Так и сама я была юной и глупой, много чего натворила. И как постарше стала, вовсе ума не прибавилось.