- А что мне остаётся? Чара, - вздыхаю, - в вашей жизни не было того, что есть в моей.
- Зато, в нашей жизни была война. – говорит Элиот. – Ты думаешь, что это было проще?
- Это было проще тем, что на войне всегда понятно: где свои, а где враги? В реальности же это никогда не ясно…
- Когда твой переходный возраст уже закончится? – перебивает меня Элиот, разводя руками. – У меня такое чувство, что я не доживу до этого…
- Ты был куда более невыносимым. – отмечает Чара.
- Ничего подобного.
- А ещё ты, и повзрослев, не сильно изменился…
- Если ты не замолчишь, Роберт станет наполовину сиротой…
- Элиот, Чара, может быть, хватит?
- Вот видишь, уже и ребёнок наш возмущается твоим манерам? – говорит Чара.
- Я не об этом. – качаю головой. – Зачем вы строите из себя моих родителей?
- Потому что мы – твои родители. – отвечает Элиот.
- Только по документам. – отвечаю я. – У нас разница в возрасте всего тринадцать лет, даже, если отбросить тот факт, что я – оборотень, как вы можете быть моими родителями?
- Роберт, здесь и не в таком возрасте детей заводят. – отвечает Элиот.
- Допустим. Но кто из вас тогда – моя мама? А?
- Чара! – широко улыбаясь, Элиот выставляет вперёд удивленного друга.
- Что «Чара»? – переспрашивает он.
- Ага, очень смешно. – отвечаю я, не оценив спектакля. – Может быть, хватит ломать комедию? Хватит строить из себя моих родителей. У меня их нет, и никогда не будет.
- У тебя есть мы.
- Прошу вас, хватит… - говорю я, отходя назад. – Я люблю вас, очень люблю, но… Но не нужно пытаться быть моими родителями. Может быть, когда мне было пять, это и было похоже на правду, но не сейчас. Будьте мне друзьями, старшими братьями, но не нужно пытаться воспитывать меня.
- Вот она – детская благодарность. – говорит Элиот.
Кривлюсь. Мне так надоели эти разговоры, так надоели эти, бесконечно сменяющие друг друга школы, эти одноклассники и просто ученики, которые все, как один, не любили меня просто за факт моего существования. Порой, мне казалось, что моё существование – некая ошибка природы, которую непременно нужно исправить.
Круто разворачиваюсь. Резина подошв моих кроссовок издаёт неприятный звук, скользнув по полу. Делаю шаг, второй, всё больше ускоряясь.
- Роберт? – окликает меня Чара, не обращаю внимания.
- Роберт? – громче окрикивает меня Элиот. – Стой!