Она хотела это остановить, взывая к разуму тогдашнего владыки данаев. Но он не слушал ее, он был ослеплен страхом и гордыней. Он считал, что дэйвы не достойны неба, не достойны крыльев, что только они — великие и прекрасные данаи имеют право летать. Не все были согласны с Владыкой. Некоторым данаям понравилось жить, как изначальные, в одной ипостаси, их прельстила дружба и связь между драконами и дэйвами, они желали того же, желали соединить две души настолько, чтобы они звучали, как одна.
Все больше и больше данаев отказывались от своей человеческой природы, пополняя ряды радужных драконов, даже единственный сын Владыки бросил дом, семью, свою страну, отказался от всего, чтобы соединиться душой со своим любимым братом-полукровкой, отвергнутым когда-то отцом. Это и стало последней каплей в разжигаемом пламени новой Великой войны.
Всем в то страшное время пришлось выбирать сторону. Даже Матери.
Владыка был слишком горд, слишком самонадеян. Он верил, что все данаи примкнут к нему, что люди и эльфы не станут вмешиваться, что дэйвы быстро падут, он не знал всей силы дэйвов и их драконов, способных исцелить своего направляющего, отдать за него жизнь или уйти вместе с ним за Грань бытия, чтобы встретиться там с Великой Богиней.
Владыка ошибся. Данаи разделились, эльфы и люди встали на защиту дэйвов и привычного мира, а дэйвы… сама Мать поддержала их. Тогда и решили данаи отгородиться от своих неразумных потомков непроницаемым куполом — аганитовой стеной, разделившей долины священной горы Сиель на две неравномерных части. В одной из них спрятались оставшиеся данаи, а во второй возникла новая, молодая страна дэйвов, названная Илларией.
С тех пор много воды утекло, дэйвы менялись, Иллария росла и развивалась, сменялись владыки и правители, стремительно летели времена. Одно оставалось неизменным — Мать всех драконов — целительница мира, видящая многое: начало, рассвет и закат Западного мира. Она видела его красоту и силы порожденного войнами зла, она видела прошлое, предвидела будущее и знала то, чего не замечали ее неразумные дети — что, забывая свою историю, обитатели мира рискуют повторять снова и снова прежние ошибки. Так и случилось. Дэйвы забыли, как сами были полукровками и боролись за свое право на жизнь. Они возгордились так же, как данаи, не смогли понять и принять детей, порожденных ими, детей людей и дэйвов, детей-полукровок, отказывая им в своем собственном мире, используя, как рабов. И в праве на жизнь они вот-вот готовы были им отказать.