На этот раз тряхануло так, что я свалилась с кровати, и чудом успела отползти от летевшего на меня стула. Какой идиот оставил стул не прикрученной к полу! Корабль накренился, и я медленно, но верно съезжала по полу в сторону двери. Да, что ж такое-то а? Я уже приготовилась вписаться в эту чертову дверь, как она исчезла! Ну, просто очень вовремя! Не успела я ухватиться за что-нибудь, как меня поймали сильные, крепкие руки. Подняла глаза и столкнулась с зелёными глазами изибнисца. Опять зелёные...Он что, злиться? Хотя я бы, наверное, не так разозлилась на его месте - это не капитан космического корабля, это водила!
- С вами всё в порядке? Вы не поранились? Может, к доктору? - мужчина сыпал вопросами, от волнения путая слова на всеобщем с изибнисцкими.
- Со мной все хорошо. Я не ранена. Доктора не нужно, - по порядку ответила я, продолжая пялиться в его зеленые глаза. Мне так нравился этот цвет… Может, его постоянно злить? Ну, немного совсем... Марок чуть улыбнулся и глаза стали... синими! Ого! Это что-то новенькое! И что это, интересно, значит?
- А у вас глаза синие стали, - зачем-то брякнула я и тут же пожалела. Изибнисец меня отпустил и снова одел официальную маску равнодушия на лицо.
- Марок, а что с кораблем? - его имя в моих устах прозвучало как-то мягко и непривычно нежно. Он снова посмотрел на меня ещё более синими глазами. Солнышко, да тебе ж нравится! Вот откуда синева - ты доволен! Еле удержалась, чтобы не проорать это на всю каюту, да, что там каюту, на весь корабль. Эх, мужики, вы как коты, гладь только по шерстке и все, он навеки твой.
- Уже все в порядке, Эва, неполадки с гравитацией команда устранила.
И действительно, я обнаружила, что крена нет и я никуда не съезжаю.
Так, стоп, Артёмьева! А какого черта я это только сейчас заметила? Марок.... Все, это конец, гормоны взыгрались не на шутку. Права была мама, говоря, что мне замуж пора. Вот даже сейчас сижу на полу и молча смотрю на него как дура.
Внутренне собралась, изящно (ура!) поднялась с пола и сделала морду кирпичом.
- Спасибо, господин Слоши, за беспокойство. Могли бы кого-нибудь и из подчинённых прислать, зря сами беспокоились.
Язык мой - враг мой. Выражение лица Марока стало официальным, глаза приобрели свой естественный карий цвет.
- Вы моя гостья, - сухо комментировал он, - Ваша безопасность - моя обязанность.