— E-da? Ana mish fekhem. Aiz akl’, — неожиданно ответил ребенок и забавно почесал нос.
— Что он сказал? — заинтересовался Саид.
— А он сказал на арабском, что он меня не понимает. И добавил, что он очень хочет есть... Саид, мальчик абсолютно чисто говорит на арабском. И произношение у него, как у коренного жителя египетской Александрии. Карен не обманула тебя, этот мальчик действительно араб.
— Вот как? Значит, на арабском мальчик говорит, а на русском — не понимает?.. А ну-ка, спроси у этого chua, как его зовут. На русском спроси.
Оценив замысел Саида, Вакас покусал губы и всё же перевёл вопрос на русский язык. Мальчик удивленно изогнул изящные тёмные брови и несколько минут с неподдельным интересом смотрел в рот Вакасу, вслушиваясь в его речь. Казалось, малыша заинтриговал этот странный выговор, гортанный, как рокот водопада. Понаблюдав за реакцией малыша, Саид сделал Вакасу знак, и тот задал тот же вопрос на арабском.
— Esmi Sab’a, — тут же ответил мальчик, после чего подумал и, сжав всё пальцы в кулачок, разогнул средний палец.
— Это ещё что? — изумился Саид.
— Ну... кхм, мальчик сказал, что его зовут Саба. Странное имя... На арабском означает цифру «семь».
— Я тебя не об этом спрашиваю! — разозлился Саид. — Жест мальчика что означает? Тоже число «семь»?
— Ну это означает, что... кхм... ну, что мальчик... что он тебя не боится, — осторожно ответил Вакас.
— Вот как? — хмыкнул Саид и сильнее сжал подбородок малыша. И тут Саба исполнил запрещённый приём: разжав пальцами руку Саида, он потёр покрасневшую кожу вокруг своего рта, после чего склонил голову к плечу и улыбнулся. В глазах цвета лазури засияли два золотых солнца. «Глаза человека — это зеркало его души», — вспомнил Саид слова Карен. Тогда Саид согласился с сестрой. Но сейчас он мог бы с ней и поспорить: зеркалом души мальчика, который сейчас бесстрашно смотрел на него, была улыбка. При виде этой улыбки Саид Кхан потрясённо застыл, Вакас ахнул, а стражник заулыбался и нащупал в кармане кусок припрятанной им пакистанской лепешки чапати. «Отдам ребёнку, когда эти двое отвалят», — решил про себя охранник. Между тем Саид повернулся к Вакасу Хази.
— Значит так, Вакас, — безапелляционно сказал он. — Вот этих четверых — кивок в сторону индуса и трёх пакистанцев — ты отправишь завтра в лагерь. А что до этого маленького араба — кивок в сторону Саба — то я бы пристрелил его, потому что он слишком мал и от него толка не будет как минимум, еще десять лет… но эти его глаза и улыбка — они многое меняют. Поэтому я решил так: ты, так и быть, оставишь этого мальчика у себя. — Охранник испуганно вздрогнул. Вакас радостно вспыхнул. — Подожди, не благодари меня, — наблюдая за Вакасом, мрачно усмехнулся Саид. — Ты ещё не знаешь, что тебе предстоит делать. Итак, ты будешь очень хорошо заботиться об этом ребенке. Растить его. Кормить. Учить наукам и языкам. Особое внимание удели урду и его наречиям, таким, как хенко и годжал, — Саид надменно цедит слова, — если надо, приведешь к мальчику преподавателей… Но самое главное, что ты должен сделать — это научить этого мальчика подчиняться. Этот мальчик, этот chua не ведал ужаса, и это его плюс. Но он не умеет слушаться, и в этом его минус... Вакас, ты должен заставить этого ребенка исполнять любой приказ, который отдаст ему его хозяин. Ты знаешь, как у нас это делается. Лицо мальчишки не тронь — он очень хорош, и портить дар, данный ему Аллахом, я тебе запрещаю. Но в твоём распоряжении будет вся спина этого ребёнка. Вот ею и занимайся... А потом мальчиком займусь я, сделаю из него солдата. Да такого, что преподнесет Карен огромный сюрприз. И ещё... — Саид помедлил и брезгливо передёрнул плечами, — Вакас, не смей делать из мальчика шлюху.