- Госпожа!
- Тебя стучать не учили? - поморщилась я. - Я занята...
Девушка умоляюще схватила меня за руки, ее мягкие ладони были такими горячими и мокрыми, что я поежилась.
- Что он хотел, госпожа? Скажите, прошу вас!
- Купить тебя. Две тысячи. Обещал подумать...
Пиона задрожала и мгновенно побледнела, потеряв весь румянец с щек. Она упала на колени передо мной, не отпуская моих рук, и зарыдала.
- Госпожа... Прошу вас... Не продавайте... Я все сделаю... Обещаю... только... НЕ... ПРОДАВАЙТЕ!
- Быстро встала! - я встряхнула девушку, с досадой понимая, что проморгала ее истерику.
Пиона сотрясалась от рыданий, всхлипывала, ее нежная кожа тут же пошла красными пятнами, а нос мгновенно распух. Я влепила ей пощечину. Очень сильную и болезненную. Ее голова дернулась, а взгляд стал осмысленным.
- Замолчи и слушай меня внимательно. Никто тебя не собирается продавать. Все, успокойся.
Я подошла к столу, налила ей воды и сунула в руку стакан.
- Выпей и приди в себя.
Пальцы у нее все еще дрожали, она давилась водой и собственными всхлипами.
- Зачем же мне тебя продавать? Я не привыкла менять свои планы, - я старалась говорить мягко и ласково. - Ты мне лучше скажи, отчего твой отчим вдруг всполошился, разыскал тебя и готов платить?
- Н-н-не знаю...
- А что маменька твоя? Ты говорила, что она при смерти была, когда...
Пиона лишь кивнула, вцепившись в стакан с такой силой, что я почла за благо забрать его.
- Она богатой была?
Девушка лишь неуверенно пожала плечами, уставившись в одну точку.
- Как же ты можешь не знать? Или скрываешь? - я прибавила нотку угрозы в голос, и Пиона наконец очнулась от транса.
- Я не знаю, правда... Когда папа умер, меня в монастырь отдали, долгов было много, трудно пришлось, вот и...
- Сколько же тебе было?
- Одиннадцать. А потом я дома редко бывала. Мама снова замуж вышла и...
- За Улицкого?
- Нет, - мотнула головой Пиона. - За другого. Я его и не видела толком. На свадьбе только...
- То есть, Улицкий ее третий муж?
- Да нет же! Он... - Пиона стала загибать пальчики, введя меня в состояние легкого ступора. - Пятый, точно пятый. Второй был с козлиной бородкой, третий совсем старый и беззубый, а четвертый забавный такой толстяк, он мне больше всех нравился, добрый и...
- Нда... А твоя маменька еще той проказницей была... Что же ей так не везло на мужей? Или наоборот, везло?