-- Фу, вроде отпустило, -- она продолжила осмотр и зацепилась глазами за какое-то странное сооружение. Деревянная рама, ('Станина,' -- поправит внутренний голос.) загогулина с нитками, какие-то палки ('Челнок и валы,' -- новая поправка.) -- Валы, валы, отваливай, шизофрения! -- А в голове между тем всплывали понятия вроде ремизок, навой, уточной нити. -- Мама моя, это ткацкий станок что-ли? А почему я это знаю? Что за наркоту мне впороли? Откуда весь этот бред замысловатый?
Катерина как-то вдруг поняла, что точно знает, где и как лежит каждая мелочь в этой спаленке. 'Все чудесатее и чудесатее! Глюкануло меня знатно,' -- она перевела взгляд на свои руки, пошевелила тонкими длинными пальцами с ноготками, покрытыми ярким цикламеновым лаком, и почувствовала, как волосы шевелятся на голове. Именно эти цепкие ручки дергали обшлага ее халата. 'Получается...'
В висках ритмично застучали молоточки, к горлу подступила тошнота, в глазах потемнело. 'Получается... Нет! Не может быть!'
Дверь начала отворяться. Словно в замедленной съемке Катерина Павловна видела, что в комнату входит давешняя женщина в сопровождении пожилого мужчины. Она внимательно, стараясь не пропустить ни одной мелочи, рассматривала входящих. Прежде всего поразили их наряды. Длинное лиловое, отделанное вышивкой платье и кружевной чепец на даме, какой-то балахон в пол на мужчине. 'Мантия,' -- услужливо подсказало что-то внутри. 'Нет, я не в реанимации, а в дурке. Вон и посторонние голоса слышу,' -- Катя наблюдала за тем, как мужчина усаживается на край постели, а женщина, плотно прикрыв дверь, останавливается за его спиной.
-- Ну те-с, милочка, как вы сегодня тут? -- он поддернул рукава и встряхнул крупными белыми, похожими на непропеченные оладьи, ладонями.
-- Очнулась, как вы и сказали, доктор, -- поведала дама, не давая Кате и рта открыть. -- Лекарство выпила.
-- Вот и славно, -- мужчина улыбнулся. -- Вот и ладненько! Приступим к осмотру.
Его большие белые руки порхали над лежащей Катериной словно крылья ночных мотыльков, оставляя на коже ощущение то ли щекотки, то ли покалывания. Катерина с неудовольствием поморщилась и тут же заработала укоризненный взгляд дамы в лиловом. Между тем врач закончил свои малопонятные манипуляции и потянулся за саквояжем.