— И, распахнув свои шальные объятья, ласкает нас морской прибой-бой-бой… — И почему-то очень обиженно посмотрел на Виолу.
Черный пес рядом фыркнул и боднул ее головой: иди, не отвлекай людей.
Виола послушалась. В самом деле, было ужасно холодно, и в носу хлюпало, а в горле першило. Сейчас бы горячего молока с медом и корицей, как делает Франсуа! И булочек, мягких свежих булочек!
Она брела наперерез редким машинам, держась за холку черного пса, а перед глазами так и стояли эти булочки, и красный колпачок, и даже слышался сердито-укоризненный голос старого лютена:
— Как же так, мадемуазель Виола, в такую сырость, и в тапочках!..
Внезапно стало так зябко и жалко себя, что она хлюпнула носом… и едва не упала, натолкнувшись на что-то… на кого-то…
— О-ла-ла, мадемуазель, вы совсем замерзли! — сказали таким родным и знакомым голосом, а красный колпачок обиженно закачался прямо перед ее носом. — Что я скажу мессиру Жану?!