- Уж не думаешь ли ты, что он мне понравился? – возмущённо пискнула, поняв, к чему клонит родственница.
- Не знаю, это ты у себя спроси, отчего так себя с ним ведёшь, - хитро прищурив один глаз, посоветовала бабка. – А пока, сходи-ка к отцу Меркуле, да пригласи к нам в дом.
- Ба!
- Давай, давай! – строго прикрикнула на меня бабуля. – Как поперёк говорить, так ты смела, а теперь, поди-ка, извинись перед ним.
- Тоже мне, отец! Сам-то, небось, едва двадцати лет достиг, а уже отцом его величать приказывает… - обиженно-недовольно бубнила я, всё же послушно направляясь к выходу. С моей бабкой не забалуешь, так розгами отходит, век помнить станешь…
Звук колотушки разносился далеко по селу, и был слышен, наверняка, аж за версту. Молодой поп собирал свою паству на молебен, колотя в старую медную пластину, заменявшую церковный колокол и подвешенную на дереве у церкви. Народ вереницей тянулся в небольшое приземистое здание, с деревянным крестом на высоком коньке. Попик начал свою проповедь, а я стояла напротив входа в церковь и глядела, как Сила от слова его растекается по улице.
Синие, фиолетовые и красные, с вплетениями жёлтого, волнами расходились по округе, постепенно истаивая на солнце призрачной дымкой. Силён, ничего не скажешь! Ему бы в столице проповеди вести, а не в захолустной тверской деревеньке. Вот там бы его быстро заметили, а тут… так и проживёт сельским попом.
Заходить внутрь я так и не решилась, предпочтя подождать окончания проповеди на улице. Не по мне это – на коленях, да лбом об доски некрашеные биться. Человек рождён свободным и быть рабом кому-то, пусть и Богу, душе моей противно. Да и Силой несло оттуда так, что мне слегка не по себе становилось. Незачем мне туда ходить. Чуждое.
Богослужение, наконец, закончилось, и из невысокого сруба начал выходить народ. И каждый выходящий удивлённо на меня таращился, словно не понимая, что ведьмина дочка забыла у столь святого места. Последним из церквушки вышел отец Меркула. Удивлённо вылупив на меня свои медовые глаза, подошёл-таки ближе.
- Я от бабки, - неловко потеребив ткань сарафана, произнесла я. – Зовёт она тебя.
- Пойдём, - ни секунды не раздумывая, покладисто ответил поп. И видя, что я колеблюсь, уточнил:
- Позже подойти просила, али как?
Непонятно отчего вспыхнув – то ли от смущения, что не уточнила, когда гостя приводить, то ли от злости на его смеющийся взгляд, я, гордо вздёрнув подбородок, молча двинулась к дому. Отец Меркула послушно последовал за мной. Всю дорогу я ощущала на себе его пристально-изучающий взгляд. Даже подумала, а не порвано ли платье на заду… Вздохнуть с облегчением мне удалось только тогда, когда меня отослали из дома. Для приватной беседы бабушки с попиком. И мои уши оказались там излишни.