– На меня не рассчитывайте, – отсекла она все его попытки. – Я не стану шпионить за королём и строчить на него донесения. Даже не мечтайте. Вы забыли, я маркиза, выросла в аристократической семье и у меня есть ценности, которые не продаются. Никакие золотые слитки не идут в сравнении с ними. Зарубите на своём длинном носу, другого ответа не будет, – Агнесс поставила точку в оскорбительном для неё разговоре.
– Не торопитесь, сударыня. Как бы строптивой даме не пришлось просить милостыню на паперти, – съехидничал он, запугивая.
– Вот это меня меньше всего страшит, да будет вам известно. Пройденный этап. У меня есть, чем гордиться, в отличие от вас. Господь послал мне достойного супруга, который позаботился о моём благосостоянии. Не вам равняться на него. Не достанете. Вы ноль, пешка, прислужник. У вас нет имени, лица, рода, вы такой, как все, кто живёт грязными деяниями и наживается за счёт предательства и продажности, на горе других, да-да.
– Пусть так. Но его ведь убили прислужники вашего короля, – радостно объявил Фурнье, желая сделать ей больно.
– А вот это не ваше дело, даже если и правда. Понятно? Я настоятельно рекомендую, нет, требую, чтобы вы оставили меня в покое, иначе приму меры. Я вам не уличная девка или куртизанка из дома терпимости, которая за грош готова продавать своё тело и в придачу подарить душу, – Агнесс так громко произнесла последние слова, что у Фурнье изменилось выражение лица.