Кажется, настоятель и правда собирался отказать, он даже головой покачал и рот открывать начал, но тут, словно Тёмный ему что нашептал, осёкся и вопросительно взглянул на предполагаемую невесту. Дескать, является ли ваше безумное и неуместное желание вступить в брак посреди ночи взаимным и добровольным? Во взгляде ей почудилось неодобрение - ещё бы, то в монашки рвалась, то через пять минут замуж. Мечется, болезная, не знает, куда себя и пристроить.
Конечно же, Илька, не будь дурой, энергично замотала головой - нет, нет и нет. Она уже нашла прекрасный путь: избавиться от жениха и податься в армию, может, в личный полк принца удастся попасть... А он такой, м-м-м!
- Хорошо, пойдёмте, - сказал вдруг настоятель, и Иллика, которая в мечтах уже скакала на какое-нибудь жутко важное, опасное и ответственное задание рядом с самим Константином, вздрогнула и недоумённо заморгала. Это что за "пойдёмте"? Что значит "хорошо"? Невеста против же, разве не видно?
-... - сказала несогласная невеста. Нет, она вовсе не выругалась, чай не совсем сбрендила - в храме выражаться-то, она просто открыла рот, чтобы вежливо обратить внимание настоятеля на своё нежелание, и... ни звука. Словно она немая от рождения, или вообще - одна из этих глупых рыб, которые плавают в огромном стеклянном ящике у отца в приёмной, и которыми он так гордится.
Илька попробовала ещё раз... И ещё. И вот теперь ей стало страшно, паника поднялась огромной волной, откуда-то из области желудка, сдавила горло тугой петлёй - теперь, кажется, несчастная девушка и сама не смогла бы ничего произнести, дышала-то еле-еле, а затем хлынула вниз, разливаясь по конечностям, заставляя ладони вспотеть, а коленки задрожать.
Она всегда считала себя смелой. В ней и в самом деле было достаточно дерзости и веры в собственное бессмертие, чтобы скакать на лошади без седла, ввязаться в поединок с мужчиной, заступиться в драке за слабого... и ещё плевать на приличия. Что ни говорите, но для последнего тоже нужна определённая смелость. А вот перед колдовством Иллика испытывала какой-то безотчётный ужас, в котором даже сама себе не признавалась. Даже наоборот. Всегда охотно смеялась над байками, представляющими колдунов злобными и недалёкими, не упускала случая презрительно скривиться, ведь это недостойно мужчины - полагаться на волшбу и помощь Тёмного, а не собственные силы, и думать - не думала, ведать - не ведала, что доведётся свести близкое знакомство с одним из этого отродья.