Я отстранилась, едва его губы коснулись моих. Струсила! Испугалась, как неопытная школьница на первом свидании. Чего? Сама не знаю. А так как из-за собственной реакции осталась без «сладкого», еще и настроение испортилось.
— Что не так? — сухо поинтересовался Индэвор.
— Ничего, — буркнула, глядя в сторону. — Просто… ты мог бы спросить хотя бы, прежде чем… — замолчала, понимая, что несу ерунду.
— Это и был вопрос, Блэр. Просто без слов, — ответил он, отпуская мои плечи. Я ждала, что он сгонит меня с колен, и даже подумывала встать сама, чтобы не было потом неловко и обидно, но вместо этого сосед принялся рисовать невидимые узоры на моих руках, постепенно спускаясь от поникших плеч к кистям. — Что случилось потом, чудо? Этот Рик тебя обидел? Шрам на шее… — голос мужчины изменился, и мне показалось, что ему трудно говорить на такую тему спокойно, — его работа?
— Его, — не стала скрывать я, с замирающим сердцем наблюдая за тем, как контрастируют его смуглые руки с моей бледной кожей. У соседа были большие ладони с узловатыми длинными пальцами, покрытыми паутиной едва заметных царапин. Будто он постоянно обо что-то резался, или его кто-то кусал, или… не знаю даже. Захотелось спросить об этих странных шрамах снова и больше не соглашаться на ответ про перекормленных крольчатиной куниц, но Дэв задал вопрос первым:
— И часто он тебя бил? — спросил ровным… слишком ровным тоном, чтобы я поверила в его спокойствие. И все равно не стала лгать или приукрашивать правду. Мне самой хотелось выговориться, а этот мужчина, даже получив отказ, по-прежнему был готов слушать. Рик бы залепил мне пощечину, если б я уклонилась от поцелуя, а потом заставил бы вымаливать прощение, ползая перед ним на коленях в эротическом белье. Впрочем… к этому мы пришли не сразу.
— Нет, не часто, — сказала я, продолжая следить за движением его пальцев, поглаживающих костяшки моих. — Сначала он просто слишком сильно обо мне заботился, не давая проходу и объясняя это беспокойством о моей неприспособленной к жизни персоне. Потом начал выбирать, с кем мне водить дружбу, а с кем нет, что носить, в какой цвет красить волосы, потому что рыжий считал вульгарным. И очень радовался отсутствию веснушек, которые тоже пришлось бы выводить, не обдели меня ими природа. Сам купил мне несколько сеансов эпиляции, гарантирующей долгосрочный эффект, и сам же смазывал потом раны после долгих часов пыток на столе косметолога. Он даже говорил, какой лак я должна наносить на ногти в тот или иной день. И все это исключительно для моего блага! Потому что у меня плохой вкус, но хорошая подоснова, из которой Эрик, как больной на всю голову художник, долгие месяцы ваял свой проклятый щедевр-р-р, — на последнем слове не смогла сдержать рычания. Злость и досада накатили одновременно, и если б не ласковые поглаживания мужских рук, я бы, наверное, вскочила и принялась ходить взад-вперед по кухне, мечтая что-нибудь расколотить.