– Что с ногой? Почему молчала?
Раньше меня никогда не носили на руках. Так странно – ощущать чужое дыхание на своей щеке и, кажется, что и чувствовать тепло мужского тела даже через слои одежды.
– Ничего. Я просто каблук сломала.
Смущению моему не было предела. И, нервно рассмеявшись, я попросила:
– Отпустите, я сама могу дойти, честное слово!
Джаред весело произнес:
– Не дойдешь, а дохромаешь. Мне несложно нести такую пушинку, как ты, Элея, поверь.
Ну да, после того, как он несколько минут продержал в подвешенном состоянии взрослого мужчину, никто и не сомневался…
Я всегда думала, что меня на руках будет носить только муж, а тут таскает темный, который постоянно приходит мне на помощь. Внутри разливалось тепло. Как же неловко и в то же время мучительно приятно!
Смущение усилилось, когда спаситель, усадив на мягкое сидение мобиля сбоку, приподнял полы моего плаща и подол темно-зеленого платья. Приподнял аж до коленок! Сапожок со сломанным каблуком вмиг оказался на мостовой.
– Болит? – Чуткие пальцы осторожно ощупывали мои лодыжку и голень.
– Н-нет…
Щиколотка немного ныла. Но признаться в этом? Нет, хватит и того, что щеки горят от бесцеремонного осмотра. А еще не отстает глупая мысль-сожаление, что я в простых шерстяных чулках, а не в шелковых с кружевом на резинке.
Я закусила губу от потрясения: я не узнаю себя! Какие к шмырям шелковые чулки?! Он же оборотень! Я же все сделала, чтобы не привлечь внимание таких, как он, на отборе. Мне же нельзя замуж! Я же должна получить диплом, а бескомпромиссные темные своих жен увозят в Давелию после отбора. Там точно не доучишься!
А без диплома я не выполню условия завещания, деньги хоть останутся в семье, распределенные между всеми поровну, но главный секрет мастерства деда, великого мага грез, я никогда не узнаю.
Так что прочь, глупые желания!
Впрочем, замуж меня никто не звал и вряд ли позовет: не стоит забывать, что управляющий «Полнолунием» назвал Джареда ловеласом.
Глупые, наивные мечты…
– Ты притихла, Элея, – с укором произнес мужчина. – Значит, что-то все-таки болит.
И его руки вновь заскользили по моей голени, касаясь теперь и ступни. Аккуратно и нежно.
И я испугалась своих ощущений – приятных, грешных. Испугалась жара больших ладоней и той хрипотцы, что звучала в голосе Джареда.