— Твой завтрак. Ты должна хорошо есть. Я буду следить за этим и наказывать за отказ от пищи. Мне не нужна немощная невольница.
Показав немому знаком, что уходит, корсар вышел из каюты. Прогромыхал дверной засов, и баронесса осталась одна. Усевшись на табурет, она подняла деревянную ложку. Овсянка была вполне съедобной. Беатрис тяжело вздохнула и приступила к трапезе.
«Только не думай, что я делаю это из-за страха наказания, — пробурчала она. — Просто если ослабну, то мне не сбежать».
Другой рукой пленница погладила чуть заметный бугорок под складками платья, где надёжно скрывалось двуствольное изделие флорентийского мастера.
* * *
Большой трёхмачтовый парусник явственно проступил на красновато-туманном горизонте, и, указав в том направлении, шевалье попросил хозяина баркаса внимательнее присмотреться к судну.
— Нет, мессер, это другой корабль, — покачал головой рыбак. — Этот побольше и, кажись, военный. Далеко, флага ещё не разглядеть. И плывёт, как видно, из Марселя.
Прикрыв глаза рукой от солнца и прищурившись, д’Аген стал пристально всматриваться в сторону белеющих парусов.
— Поворачивай к кораблю! — приказал он.
Согласно кивнув, рыбак переложил руль, и лодка, накренившись, сильнее запрыгала по гребням волн. Парусник приближался. До экипажа баркаса долетел прерывистый звук отбиваемых в рынду склянок. Очевидно, что на судне шла смена вахт. Рыцарь до боли в глазах продолжал смотреть вперёд. Уже хорошо различимы чуть изогнутые обводы. Такое судно он видел впервые, но слышал, что португальцы называют его каравеллой. И тут ветер развернул стяг. Красный с большим крестом.
— Из Лангедока! — отчётливо проговорил д’Аген.
Каравелла сделала поворот и теперь стала удаляться.
— Не догоним, — с огорчённым видом выдохнул рыбак. — Куда нам до них!
Вынув из-за пояса пистоль, шевалье поднял его над головой и нажал сразу на оба спуска. Лодка окуталась серым едким дымом. Не поняв, обратили ли на каравелле внимание на их утлое судёнышко или нет, д’Аген торопливо стал заряжать оружие. Когда он поднял голову, то заметил: по палубе забегали люди, на мачтах поубавилось парусов. Вот из-под бушприта каравеллы полыхнуло огнём — звук холостого выстрела носовой кулеврины сообщал, что судно ложится в дрейф.
Резные разноцветные узоры борта нависли над головой, и скоро нос рыбацкого баркаса упёрся в доски обшивки. Прогромыхал верёвочный трап и, кинув в руки лодочника золотой венецианский дукат, шевалье схватился за балясины. Раскачиваясь из стороны в сторону, рыцарь осторожно стал забираться наверх. Когда до планширя осталось пара футов, сразу несколько матросских рук подхватили сеньора и мягко поставили на свежепросмоленную палубу. Перегнувшись через фальшборт, другой моряк принял из рук Пэнтера сумки, а затем помог взобраться и ему.