Анна облюбовала беседку. В неё поставили кровать и все необходимое, превратив в спальню на открытом воздухе. Анна целыми днями любовалась небом, разглядывала облака, слушала шум деревьев. Или дождя, когда приходило его время.
Было так уютно лежать на плече Эйра, смотреть, как темнеет от влаги хвоя, как текут с крыши ручейки, как вспенивается поверхность крохотного прудика, чьи берега поросли кустиками черники. Она уже отцвела, и в листве виднелись твердые зеленые горошины ягод.
И все же ясных дней было больше. Когда Анне разрешали вставать, она выбиралась на кипрейную поляну. До места её доставляли в носилках, да и там не особо позволяли ходить. Эйр и Тайкан бдительно следили, чтобы Наири не сделала лишнего движения, а Хон... Некогда союзник превратился в самого сурового цербера. Анне казалось, что дай ему волю, он и кормить её будет с ложечки, лишь бы не шевелилась.
Несмотря на время от времени вспыхивающее раздражение, Анна понимала: это ради неё. И ребенка. Вся Эстрайя боялась потерять младенца, а вместе с ним и Наири. И только этим троим было страшно по-настоящему. Только эти трое боялись смерти не Наири, а Анны.
И она прощала им почти все. Лежала на подушках в шатре, дышала свежим воздухом, любовалась на окружающий пейзаж... А он менялся с каждым днем.
Осень уже обратила взгляд на Север. Деревья еще зеленели, но в листве осин проявилась та неуловимая желтизна, что очень скоро окрасит их в лимонный цвет. Покраснели рябиновые гроздья, и на фоне темной густоты хвои тут и там виделся едва проступающий багрянец.
Сильнее всего менялась тундра. Она напоминала палитру, на которую художник долго выдавливал самые яркие краски, не заботясь о том, смешаются ли они, или так и останутся отдельными пятнами. Это буйство объединил серый гранит. Основа всего. Неизменный, холодный.... и красивый в своей неповторимой фактуре.
И все же лето не сдавалось. Позволив осени раскрасить окружающее, оно не уступило главного — погоды. Теплые дни длились и длились, только вот ночи стали темнее — полярный день подошел к концу.
— Зимой здесь почти нет солнца, — рассказывал Тайкан. — Снег, ветер и темнота. И северное сияние. Наири, вам обязательно следует приехать сюда зимой, в самые морозы. Поверьте, ничего прекраснее вы не видели.
Анна ему верила. Дома она видела трансляции с Северного полюса, видела отблески сполохов, и уже тогда подозревала, что это — жалкое подобие настоящего чуда. Тайкан подтвердил её догадки: