Петра, впрочем, все равно покраснела и принялась объяснять:
– Ну, наверное, любят, просто странно про это думать. Вот люди обычно… Ну, как правило, неактивность в постели считают большим недостатком и когда говорят, что кто-то там как бревно – это довольно-таки обидно, а какая активность у нижнего?
«О, неужели ты о себе, притом на личном опыте?» – тут же мелькнула у Мигеля очевидная версия. Тихая застенчивая девушка, которой попался какой-нибудь идиот вроде Грегора, привыкший только брать, причем все, что пожелает, но ни в коем разе не отдавать. Понятия не имеющий, что с такими, как Петра, нужно делать, чтобы получить… еще какую активность, просто совсем другого толка, чем у разнузданных красоток, умеющих продавать себя. Мигель еще раз окинул Петру внимательным изучающим взглядом и пришел к выводу, что она, определенно, симпатичная. И наверняка чувствительная, это часто бывает с такими вот тихими рассудительными барышнями. Попадись ей нормальный мужчина, достаточно внимательный, чтобы раскрыть то, что прячется в этой раковине – она бы наверняка ответила со всей отзывчивостью, на которую способна. Со всей активностью, в существовании которой у таких, как она, сейчас так решительно сомневается.
– Дарить подарки приятно не меньше, а иногда и больше, чем получать, – совершенно искреннее улыбнувшись Петре, ответил Мигель. – А доставлять удовольствие нижнему – как дарить подарки. Тоже удовольствие. Особенно приятно угадать, что порадует другого.
– Нет, ну вот я люблю страстных кошечек, – тут же заявил Грегор. – А как же!
Все рассмеялись, а Колин сказал:
– Разумеется, ты любишь, не зря у тебя их было так много!
Петра же, ответа которой Мигель ждал, умолкла, видимо, решив, что и так слишком смело высказалась. Мысленно обозвав Грегора самодовольным засранцем, Мигель пересел поближе к ней и, снова улыбнувшись, тихо поинтересовался по-чешски:
– Мне удалось вам объяснить, насчет подарков и удовольствия? Или нет? Или удалось, но вы не согласны? – почти нарочитое в такой неформальной компании «вы» вышло у него само собой, просто потому, что ему очень хотелось показать, что он всерьез относится и к Петре, и к их разговору.
– Наверное, удалось, – пролепетала она. – Но понятнее мне не стало. Неинтересно только дарить, но не получать взамен, разве не так? Собственно, именно это меня и удивляет.