– Не тебе, говнюк, хлебало разевать на лучшего врача Федерации, – медленно, с расстановкой и тяжёлой злобой выговорила капитан.
– Марина!– доктор Хименес повысила голос.
В мягкой медицинской перчатке оказалась суровая сталь. Севина дунула на свой кулак, пламя исчезло, оставив в воздухе сухой жар и вкус озона. Кивнула доктору, буркнула:
– Извинения, Мерси.
– Что вы себе позволяете!– пришёл в себя Ламель, проворно вставая и нервно поправляя ворот у горла. – Я этого так не оставлю! Вы пожалеете! Ане! Мы уезжаем [немедленно]!
– Нет, папа, – тихо сказала Ане. – Я остаюсь. Прости.
Он только плюнул. Наградил умножающим в ноль бешеным взглядом и вышел в дверь, чеканя шаг, как на военном параде. Отец служил в действующей планетарной армии когда-то, как, впрочем, все юноши Ласточки, потом, после обязательной службы, отбыл ещё четыре срока по контракту, ушёл в запас в чине полевого комадара двадцать лет назад.
– На вашем месте, Ане, – негромко сказала Севина, – я бы попросила политического убежища. И помощи в переселении с этой планеты на какую-нибудь другую, получше. С «Инеконом» вас везде возьмут, хороших врачей мало.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Ане, из чистой вежливости.
Какая планета может быть лучше родной Ласточки? Ане родилась и выросла здесь, здесь был её дом, её семья, друзья, работа. То ли дело другой непонятный мир и чужие люди рядом… Но ведь не спорить же.
– Что это за подвиги, Марина? – сердито высказалась доктор Хименес. – За лучшего врача, конечно, спасибо, но у тебя боли сейчас начнутся…
Севина пожала могучими плечами: плевать.
– А что это было? – с дрожью спросила Ане. – Огонь… пламя…
– Боевая психокинетическая паранорма, – объяснила доктор. – Пирокинез.
Ане подумала, что у них тут, наверное, ни одного натуральнорождённого нет. Все поголовно с добавками в геноме. Не то, чтобы это вызывало оторопь, как раньше, когда стоило только услышать какую-нибудь историю о генной инженерии вообще и, в частности, о рождённых в результате чудовищных манипуляций с геномом людях. Но в свою тарелку подобный факт однозначно не возвращал.
– Пойдёмте, – сказала доктор Хименес.
– Что, уже? – спросила Ане, и голос предательски дрогнул.
Сколько операций провела уже, счёт им давно потеряла. Но когда коснулось самой, тут-то коленки и дрогнули.