Настроив душ, встала под тёплые струи воды и снова дала волю слезам. А когда ноги перестали держать, спустилась на пол кабинки, обхватив себя руками. Тёплая вода мягко окутывала тело, смешивалась с солёными слезами и создавала чувство защищённости. Почему-то хотелось уменьшиться, может, от этого и боль тише станет?
Когда слезы кончились, а вода перестала доставлять удовольствие, помылась и выбралась из душа. На полке лежали спортивные штаны, просторная майка с длинным рукавом и нижнее белье. Наверное, сестра или мама принесли, пока я рыдала. Их забота снова меня тронула, но слез удалось избежать.
Одеваясь, старательно избегала зеркала. Через полчаса я, одетая, сидела на диване в зале, подобрав ноги под себя, и ждала маму с сестрой, которые делали чай на кухне. Ох, чувствую, предстоит долгий разговор.
Мама опустилась рядом со мной, дала в руки кружку с ароматным чаем и обняла. Мы сидели молча до тех пор, пока Лия не зашла в комнату. Мама отстранилась, посмотрела на свою младшую дочь и задала, по-видимому, так беспокоящий её вопрос:
– Ну и что вы натворили?
– Мы? – округлила глаза Лия.
– Да, вы! – повторила мама. – И мой вам совет, девочки, рассказывайте всё без утайки, иначе вам же хуже будет.
Угрозы? От мамы? Сталь в голосе? Это не про неё, она же добрая, чуткая, никогда нас не ругала и голос не повышала, а тут... Мне послышалось. Галлюцинации от произошедшего. Перевожу взгляд на сестру и понимаю: либо у нас обеих глюки, либо мама и правда это сказала. Я кивнула Лие, и она начала рассказывать про то, как потеряла меня в клубе, как, повинуясь какому-то зову, отыскала меня на территории склада, как разозлилась и пожелала смерти насильнику, как уводила меня, как я смяла машину, как она искала таксиста, сколько заплатила ему и как мы добрались домой.
– Я всё тебе рассказала, – подвела итог сестра.
– Тебе есть что добавить? – всё так же, с ноткой стали спросила мама у меня.
– Лия всё рассказала, – уверенно сказала я, глядя на неё, а потом добавила уже шёпотом и смотря в пол: – Мамочка, что это было? Как такое вообще возможно? Мы... Мы убили человека... – я спрятала лицо в ладонях, чтобы они не видели моих слёз.
– Это не человек, а животное, – сказано это было с такой злобой и омерзением, что слёзы высохли, так и не скатившись по щекам. – Я вам больше скажу, если бы ваши действия оставили его в живых, его убила я. Нашла бы и убила.