– А зачем столько кроватей? – спросил Берт, который не мог долго молчать. – Сколько с нами будет жить народу?
Герман невозмутимо сел на нижнюю полку угловой кровати, точно это не жесткий матрас, а, по меньшей мере, пуховая перина. Берт, похоже, чувствовал себя неловко, и Герман понимал это и молча смотрел на него.
Альберт стоял посреди комнаты, упершись задом в стол, и не знал, что делать.
За открытым окном чирикали пташки, шелестела листва, с площадки на заднем дворе общежития доносились сглаженные расстоянием голоса и смех.
Альберт теребил себя за волосы, постепенно вытягивая из-под цветных невидимок прядку за прядкой. Герман ждал. Потом резко выдохнул и хлопнул себя по коленке:
– Так! Давай познакомимся поближе.
Альберт вздрогнул, больно дернув себя за волосы, а Герман уже вовсю приветливо улыбался, точнее, старался это делать. Берт неуверенно улыбнулся в ответ:
– Давай.
Подчиняясь жесту, придвинул один из стульев к кровати и сел. Как и ожидалось, сиденье оказалось для него слишком твердым и неудобным. Юноша заелозил, устраиваясь, и мучился бы до самой ночи, если бы Герман не продолжил:
– Откуда ты прибыл?
– Откуда? – Берт замер, растерянно хлопая глазами. – Ммм… “Черная дыра”, гостиница в…
– Я не об этом спрашиваю, – нетерпеливо перебил Герман. – Как ты вообще попал в Визанию, да еще и остановился в таком отвратительном месте? Даже самые бедные абитуриенты обходят “Черную дыру” стороной.
Герман вперил в бывшего друга тяжелый внимательный взгляд, который мгновенно отмечал малейшие перемены в его настроении и облике. Вот он закусил нижнюю губу, отпустил. Облизнул. Рука потянулась к волосам, стремясь накрутить на палец непослушный локон. А внутри вообще творилась настоящая сумятица из панических мыслей, страха, непонимания. А еще, похоже, Альберту было больно, и острые уколы этой боли отзывались в голове самого Германа. Отклонившись назад, он мягко подтолкнул юношу к ответу:
– У тебя есть документы для поступления?
Берт обрадовался смене темы:
– Да! Я отдал их учителю Кишману.
– А откуда они у тебя? Кто тебе их дал?
Альберт снова сник, как будто щелкнули переключателем. По крайней мере, так это представлялось чувствительному к чужим эмоциям Герману:
– Зачем ты задаешь эти вопросы? Я… я не могу сказать.
Берт склонил голову, стискивая виски ладонями. Шум в голове сделался невыносимым, к горлу подкатила вязкая волна паники. Как он оказался в Визании? Откуда документы? Да если бы он знал!