Если бы не встреча в тот же день с Константином, если бы Костя тоже не назвал меня Мариной, то я бы с легкостью списала все на случайность и забыла. Но теперь червячок сомнения грыз мою душу, не давая расслабиться и заставляя перебирать варианты, настороженно наблюдая за Арсением. Если все же он меня не перепутал, то кто он? Я еще даже не успела узнать о Косте, и о Марине. И если Костя вызывал во мне чувство спокойствия и веры в лучшее, то Арсений Петрович настораживал, и внутри начинала разливаться тревога, мне хотелось бежать без оглядки, куда глаза глядят. И имя-то какое – Арсений, слишком мягкое для его сурового внешнего вида. Нет, он не был страшным или отталкивающим, вполне приятной наружности, чисто выбритый, приятные черты лица, дорогой костюм, светлая рубашка была видна из-под пиджака, строгий галстук, широкий разворот прямой спины. Весь такой аккуратный. Но этот пронизывающий взгляд черный очей, поджатые губы и поза хищника, который всегда готов к прыжку — это пугало.
Он казался опасным. Опасным для нашего филиала, сотрудники которого напряженно сидели, боясь поднять глаза на нового шефа и судорожно прикидывая в уме, чем каждому из них грозит появления инспекции. Опасным для нашего шефа, который с тоской поглядывал на нас и дрожащими руками теребил полы своего пиджака. И опасным для меня лично, даже если он меня не запомнил, и наша встреча была случайной, он будоражил во мне тревогу и беспокойство, и ставил под сомнение мою работу на этой фирме. А мне платить за съемное жилье нужно, да и здесь я заслужила определенное уважение, и менять работу сейчас в мои планы не входило совершенно.
Наш шеф, или уже, наверное, более правильно называть его бывший шеф, стоя рядом с Арсением, весь сник и мысленно оценивал масштабы своих грядущих неприятностей. Арсений был немногословен, он даже не пытался вдаваться в какие-либо подробные объяснения. И даже не спросил, есть ли у кого-либо вопросы. Хотя, судя по всеобщему настроению, вопросов, даже если они имелись, задавать никто не собирался.
На меня новый шеф так больше и не взглянул, и к концу совещания я уже практически пришла в себя и лелеяла мечту, что я большая выдумщица, никто меня не узнал, и даже узнавать-то и нечего. Все ерунда. Меня отпустило и даже немного поднялось настроение, на сколько оно вообще могло подняться в сложившейся ситуации.