- Если мошенница обладает столь взыскательным вкусом, зачем она взяла безвкусный, усыпанный бриллиантами браслет нобиле Беатриссы?
- Предположительно, мошеннице было скучно, а нобиле Беатрисс удивительно склочное и мелочное создание. Она сама похожа на свой браслет – дорогая и пошлая безделушка… Так к чему весь этот фарс? – внезапно сменила тему Лексия. – Зачем я вам нужна? К чему меня было похищать и вести со мной светские беседы? Я устала, хочу спать и у меня не задался день.
- Я не планировал вас похищать. - Танир пожал плечами, и Лексия снова невольно скользнула изучающим взглядом по широкой грудной клетке. – Но ваш наигранный обморок пришелся к месту. Я не смог устоять и не поддержать вашу игру.
Лексия недовольно сморщилась, но промолчала, а Танир продолжил.
- Все серьезные разговоры давайте отложим до утра. Кстати, окно – это обманка. Можете проверить сами. Мы действительно находимся в моем доме, только это помещение расположено глубоко под землей. Не огорчайте меня и не пытайтесь сбежать, нобиле. Приятного вечера. Я распоряжусь принести вам воду и фрукты, а если попытаетесь манипулировать моими слугами, то запру вас в камере. Не испытывайте мое терпение. У меня сегодня тоже был сложный день. Давайте надеяться, что завтрашний будет лучше.
***
Голова раскалывалась. День вымотал, а рыжая нахальная мошенница донельзя раздражала своей уверенностью и надменностью. Ее бы выпороть и отправить в ссылку на рудники, но нельзя. На свободе от Лексии больше пользы. И все же интересно, как много осталось бы от холеной красоты после пары лет каторги? Скорее всего жалкие крупицы.
Танир злился и не мог совладать с собой. Лексия была хитра, коварна и чертовски соблазнительна. О ней ходило много слухов. Поговаривали, будто мошенница способна очаровать одним взглядом, влюбить в себя, заставить желать и превратить в безвольную, послушную куклу любого мужчину. Сегодняшний танец доказал, что в слухах слишком много правды - Лексия действительно пленяла, и в этом не было запрещенной, приворотной магии. Мошенница сама являлась олицетворением страсти – живой огонь, который нельзя усмирить. Потребовалось приложить все усилия, чтобы не сорваться, не впиться жадным поцелуем в мягкие, розовые губы, кажущиеся податливыми и почти невинными. Не верилось, что они принадлежат существу столь порочному.