Опершись на локоть, Лексия привстала и попыталась разобрать хоть что-то в кромешной темноте, но не смогла. Лежать было вполне удобно, несмотря на связанные запястья, в помещении не воняло немытыми телами, сгнившей соломой матраса и отхожим местом - значит она не в камере. Лексия пока не знала, хорошо это или плохо. Наверное, все же хорошо. Мошенница привыкла к комфорту и обладала изысканным вкусом и тонким обонянием - все это сильно мешало в казенных домах.
Для того, чтобы освободить руки, ушло минут пятнадцать не больше. Тот, кто связал и зачаровал их, был великолепным мастером, узлы тугие, и стоит к ним прикоснуться, искорками вылетает магия, но Лексия по молодости слишком часто оказывалась в неприятностях. Это с возрастом она научилась выходить без потерь практически из любой ситуации, но былой навык не растеряла.
В густой темноте раздались редкие, но громкие аплодисменты и тут же вспыхнул свет. Лексия инстинктивно зажмурилась и через секунду открыла бледно-голубые полные слез глаза. Она не сомневалась в том, кого увидит перед собой, и готова была играть очередную роль. В кресле напротив сидел Танир ри Аргос, одетый по-домашнему – темные брюки и светло-зеленая рубашка со шнуровкой, распущенной на груди. На губах доменуса играла самодовольная улыбка, и он аплодировал.
- Что вам от меня нужно? – всхлипнуть получилось почти натурально. Дыхание сбилось, светлая, волнистая прядь волос упала на глаза. Лексия неловко подвинула ее рукой. Одна бретелька платья сползла с плеча. Мошенница знала, что вид у нее сейчас несчастный и вызывающий жалость, но ри Аргос ожидаемо не поддался.
Он с кошачьей грацией поднялся с кресла и, сделав всего несколько шагов, оказался перед низким диваном, на котором лежала Лексия.
- Браво! – хрипло с усмешкой произнес он. – Ваша актерская игра заслуживает аплодисментов, но меня не проведешь. – Вы ведь понимаете это. Не так ли нобиле или… - Танир сделал многозначительную паузу. – Или все же рина?
- Вам предоставить документы? – презрительно хмыкнула Лексия, признавая свое поражение на данном этапе. Какой смысл играть, если зритель уже не верит? Глаза потемнели, принимая привычный изумрудный оттенок, а светлые медово-рыжие волосы слегка распрямились и скользнули на плечи тяжелой волной. Сейчас женщина была почти настоящей. К сожалению, она сама плохо помнила, какой она является. Ее жизнь – это череда сменяющих друг друга масок.