— Какая же ты гадина продуманная, — проговорила я, чувствуя как слипаются ресницы. И последнее, что я услышала, как открывается дверь, и голос Стаса произносит:
— Вот она, смотри, целая и невредимая, только сильно больна, поэтому спит, — а мне хотелось открыть налитые свинцом глаза и заорать, что все это ложь, но сил сопротивляться сну не было.
— У нее изможденный вид, — с сомнением глядя на Стаса, произнес Алекс.
— А какой вид должен быть у больной, цветущий? — скривился от такого подозрения Стас.
Все, больше я ничего не услышала, провалившись в темноту. А проснувшись на утро, решила разложить по полочкам все, что со мной произошло за последние три с половиной года, ведь именно тогда мы со Стасом встретились и познакомились, а впоследствии стали встречаться и жить вместе. Но вот где я прокололась, как не распознала мелочную натуру и использование меня, как, будучи психологом, не смогла его раскусить моя мама, ведь она видела людей насквозь — это мне и предстояло выяснить.