На кухне разыгрывалась сцена личного характера, участников действия было двое. Очень худой молодой человек не старше тридцати лет, с острыми чертами лица и не менее острыми локтями. Зачёсанные назад русые с рыжинкой волосы придавали ему интеллигентный вид, а вот наручные часы с большим циферблатом и обмотанным несколько раз вокруг запястья ремешком, наоборот, комичный. Его на все лады распекала дородная тётка, по возрасту годящаяся ему в матери. Не замолкая ни на секунду, она прижимала к его лицу мокрое полотенце.
– Послушайте меня, мир! Я вам уже много раз говорила, хоть в этот услышьте меня, наконец! Вам надо больше отдыхать и меньше работать. Гулять в саду, спать после обеда, а вы!.. Работаете, не разгибаясь, дышите всякой дрянью!
Энтон с грохотом опустил на пол чемодан.
– Что случилось, Карл?
Карл забрал у женщины смятое полотенце и, расстелив его на столе, принялся аккуратно складывать. Под правым глазом у него темнел свежий синяк.
– Пчела, – коротко ответил он и, поморщившись, приложил облагороженное полотенце к больному месту.
– Не хотел бы я встретиться с этой пчелой. Удар у неё будь здоров.
– Я пришёл попить, а тут она. У меня тут же в глазах потемнело, я стал падать и ударился. По-моему, об стол.
– Бедняга, – посочувствовал Энтон. – Пожалуйста, будь осторожней. Тебе Фред говорил, чтобы ты садился, когда в глазах темнеет. С высоты своего роста ты просто расшибёшься.
Карл отмахнулся от суетившейся над ним тётки.
– Я помнил об этом. Не успел… Здравствуйте, мири. Вы новая горничная?
Сообразив, что о её существовании всё-таки вспомнили, Флёр поздоровалась и сделала книксен.
– Флёр очень храбрая девушка. Если бы не она, меня бы сбил поезд.
От удивления Карл даже полотенце от лица убрал.
– Что? Как так получилось?
– Не хочу знать подробности, – перебила его тётка, которая нравилась Флёр всё меньше. – Мир Энтон, а вам надо быть внимательней и прекратить витать в облаках. Реальная жизнь не такая, как в ваших книжках. В ней есть и поезда, и пчёлы.
Мир? Флёр самой чуть снова не стало дурно. Она-то думала, что Энтон слуга. Выходит, это и есть её работодатель. Или Карл, ну очень фамильярно они друг с другом общаются.
Идея купить обратный билет была не такой уж плохой.
Всякая настороженность исчезла без следа. К чему волнения, если и так всё понятно? Мир Энтон и мир Карл – люди творческие, поэтому им простительны невинные выходки. Конечно, попадание под поезд невинной выходкой не назовёшь, но Флёр была по своей природе отходчива и, если уж начистоту, немного забывчива. Как же повезло оказаться под одной крышей с такими интересными личностями! Энтон не какой-то там слуга, как она раньше думала, а самый настоящий писатель. Интересно, что же он пишет? Лишь бы не книжки о поиске смысла жизни, они же такие скучные. Надо быть последним занудой, чтобы читать подобную чушь и уж тем более писать. Нет, Энтон, то есть мир Энтон, славный, вряд ли его произведения плохие. Было бы просто замечательно, если бы у него было что-нибудь про любовь. И чтоб там были жаркие страсти, погони, похищения и, конечно же, красавцы, спасающие героинь от всяческих напастей. А мир Карл – художник. Вот бы глянуть на его работы хоть глазочком. Человек, который до потери сознания боится пчёлок, не может рисовать гадость вроде картин нынче модного сообщества художников «Реалисты». Флёр как-то раз угораздило попасть на их выставку, и полотна вроде «Смерть обезноженного солдата», «Должник вешается» и «Нищие дети хоронят мать» отбили всякое желание ближе знакомиться с современным изобразительным искусством. Вероятно, мир Карл творит загородом, потому что пишет пасторальные пейзажи.