— Нисколько. Я уже помню, — ответил Эдин безмятежно. — Я ведь и раньше это видел. Могу нарисовать.
— Прямо сейчас? Ты отвечаешь за свои слова? — удивился старик. — Рисуй.
Он достал из ящика большой лист сероватой бумаги и черную восковую палочку. Потом порылся в кармане и вынул золотую монетку, положил на стол.
— Не будет ни одной ошибки — это твое. Ошибешься — значит, не получишь. Берешься?
Эдин кивнул. Никогда еще за такой пустяк ему не предлагали золото.
Вскоре он отдал графу рисунок. Тот долго и придирчиво рассматривал его, наконец кивнул.
— Все правильно. Золотой твой. Такая память воистину сокровище, что тут скажешь.
Но Эдин помотал головой.
— Не нужно, Граф. Я ведь ничем не отвечал против вашего золотого. Лучше купите Аллиель нарядное платье... пожалуйста.
— Что?! — старик откровенно удивился. — Мальчик мой, вот когда женишься на ней, в чем я не уверен, тогда и будешь тратиться на ее платья. Пока это не твоя забота. Забирай и ступай, — и сам вложил монету Эдину в руку.
В тот же день Виллен принес ему несколько книг, и у каждой на титульном листе был вздыбленный конь.
Зима пришла скоро и неожиданно, без обычной осенней мокрети — утренние заморозки вдруг сменились постоянным морозцем, и первый снег покрыл землю, как легкое и тонкое белое одеяло.
Аллиель довольно быстро научилась держаться в неудобном — ну как такая штука может быть удобной?! — дамском седле, тем более что и лошадка ей досталась очень смирная и послушная. А Эдин в очередной раз порадовался, что не родился девчонкой. Всю жизнь путаться в юбках, ездить только на смирных лошадках?
Аллиель от верховой езды была в восторге. Правда, два дня спустя она пожаловалась Эдину на боль во всем теле, тот только рукой махнул — скоро привыкнешь, дескать. Это если только сидеть вышивать, ничего болеть не будет, а верхом на лошади с непривычки ездить трудно. И Аллиель мужественно перетерпела, промолчала, даже Меридите не пожаловалась. Может быть, и в цирке у нее со временем стало бы что-нибудь получаться?..
Они часто ездили к морю, спускались по некрутой тропе с обрывистого берега и галопом мчались по узкой песчаной полосе у самой воды. Точнее, Эдин и Якоб — галопом, Аллиель отставала. Потом она тоже научится, конечно. Был ли Эдин когда-нибудь так счастлив? Нет! Пожалуй, не был. Тут поневоле подумаешь: не проснуться бы!