Злость и страх ушли. Закончились. Мила, всхлипывая, опустилась на землю и уткнулась лицом в траву. Если бы она могла заставить сердце перестать биться… Черный Рыцарь наверняка бы разорвался от гнева, обнаружив ее мертвой. Мила сразу представила, как он мечет молнии из черных глаз, голыми руками крушит деревья… А может быть, даже хватает свой огромный меч и разрубает ее бездыханное тело на части. А ей уже все равно – она убежала далеко-далеко отсюда. Туда, где никакому Черному Рыцарю никогда ее не достать.
Но мгновение шло за мгновением, а глупое сердце все так же продолжало отсчитывать удар за ударом. Солнце все так же грело спину. Мила слышала, как Черный Рыцарь подвел коня и уселся на поваленное дерево в нескольких шагах от нее. Странно, но он не тащил ее с собой силой. Даже не приказывал подняться – просто сидел и ждал. Пока Мила не перестала плакать и не подняла мокрое лицо.
- Надо хотя бы похоронить его, - тихо произнесла она. – Он… он не должен остаться вот так.
- Твой друг хотел меня убить.
Черный Рыцарь покачал головой и больше не прибавил ни слова. Все и так понятно – он не станет копать Криштофу могилу. Нечистые не хоронят своих жертв.
- Тогда я. – Мила поднялась на ноги и отряхнула колени. – Я сама.
И пусть попробует остановить или сказать хоть слово. Да, она теперь его собственность, игрушка, украденная из Верховин для потехи, но никто не вправе запретить ей то, что она собиралась сделать. Мила отыскала свои башмаки и спустилась обратно к речке. Криштоф все так же лежал на животе, неестественно вывернув шею. После смерти он, казалось, сделался еще огромнее. Чтобы выкопать такую яму, наверное, уйдет часа три. Или пять. Или вообще целая вечность… Мила опустилась на колени и принялась рыть. Как собака, отбрасывая горсти земли и вырванную траву в сторону. Обломав все ногти, она подобрала топор Криштофа, и дело пошло быстрее. Мила копала и копала, вспарывая лесной ковер острым лезвием. Солнце нежадно кусало шею, пот заливал глаза, но она не останавливалась. Через половину локтя в глубину земля стала твердой, и ее приходилось рубить с размаху. Конечно, можно бросить все и начать рыть заново чуть ближе к берегу, в мягком песке, но тогда в половодье могилу непременно размоет… Нет, только здесь, в паре десятков шагов от воды. И не на локоть вглубь, а хотя бы на два – чтобы не достало лесное зверье. От грубой рукояти топора кожа на ладонях сначала загорелась огнем, а потом вздулась волдырями. Мила оторвала от подола платья пару полосок, намочила, намотала на гудящие от боли и усталости руки и продолжила копать. Пока не силы ее окончательно не оставили. В глазах потемнело – или она просто не успела заметить, как наступил вечер?..