Я и не сопротивлялась.
Когда мы с Сашкой выходили из воды и проходили мимо Леры, он остановился, взял ее за локоть и тихонько сказал:
— Лерочка, ты будь с ним поласковей… Он только что с девушкой расстался. Любил ее очень. Мы для того его сюда и привезли — развлечь, отвлечь…
Лера сочувственно расширила глаза:
— Ой, бедненький! Конечно, Саша, конечно — я же понимаю!
И мы с Сашкой пошли дальше. Я возмутилась:
— Вот же хитрый лис! Ты зачем это на Олега наговариваешь?
— Спокойно, любовь моя… Во-первых — это оправдывает то, что он ее сейчас отверг, во-вторых — меньше шансов, что ее отпугнет его почти постоянно мрачная физиономия, ну а в третьих — я же уже говорил тебе как-то о вашем жгучем желании «пожалеть — обнять — защитить»? Теперь, когда она его жалеет, ее тянет к нему еще больше. Ну а в четвертых — то, что я ей сказал — почти правда.
— Какой же ты все-таки черствый циник! Играешь с людьми, как с пешками!
— Да ладно тебе… Ты что, действительно думаешь, что ему от этого будет хуже?
— И почему ты считаешь, что мы с ним расстались?
— А что, не так? — Сашка смотрел мне в глаза, внимательно и серьезно — Ты загляни в себя и ответь мне — ты сейчас с ним?
Я ничего не ответила. Да, черт возьми, он опять прав! Он как-то вытеснил Олега из меня, показав нам обоим, что все произошедшее — лишь романтическое приключение, увлеченность, что наши отношения не могут иметь продолжения… Причем я видела, что Олег чувствует то же самое — чувство вины, долга, нежность, жалость — но не любовь.
Сашка, так и не дождавшись от меня ответа, улыбнулся и нежно погладил мой живот:
— Не бойся, я буду любить его, как своего собственного.