Я увидела темную ямку — видно, оттуда Грегори схватил подснежник, да только пока он добирался до дома, на поляне успели поднять головки другие цветы, разбуженные весенним солнцем. Ну да, наверно, он сможет расти и на другом месте, решила я, наклонилась, разгребла мягкую лесную почву подвернувшейся веткой, осторожно вернула подснежник взрастившей его земле и выпрямилась, отряхнув руки. Показалось ли мне, или поляну на миг окутало золотистое сияние?..
— Вы видите? - шепнула я, а Грегори снова взял меня на руки. - Скажите, видите, или мне чудится?
Золотистые искры растаяли, а откуда-то из глубины леса вдруг потянулись ленты серебряного, голубого, зеленого сияния, и наблюдать за их переплетением можно было бесконечно, до того это было красиво!
— Лес просыпается, - негромко сказал Грегори. - Это очнулись малые духи — травы, подснежников и прочей мелочи. Они, в сущности, не опасны, и летом ты многих уже не увидишь, у них короткий век. А вот те, что явятся сюда ближе к лету — Бузинная матушка, фея Сирени и прочие... С ними держи ухо востро. Сирени у меня в саду полным-полно, так что не заглядывайся чрезмерно, а то мало ли...
— Не стану, - кивнула я, хотя не могла дождаться, когда распустятся почки на кустах.
— Сейчас солнце взойдет, - сказал он негромко. - Смотри...
Солнце прорвалось сквозь тучи, коснулось темных елей и сосен, посеребрило тополя и не стаявшие еще снежные прогалины, а потом заметило-таки поляну подснежников, и, клянусь, все они подняли цветки, приветствуя небесное светило!
— До чего же красиво... - прошептала я и невольно прижалась щекой к влажной шерсти. - Сколько же раз вы видели это...
— Поверь, много, - ответил Грегори, щекоча горячим дыханием мою макушку. - И еще больше времени ушло на то, чтобы понять, что это в самом деле красиво. Ты подожди, летом тут зацветет тысячелистник, и марьянник, и аистник, и земляника будет... Смотри, на орешнике уже почки набухли!
— Да вижу я, сударь, - невольно улыбнулась я. - Если в лесу такая красота, что же в вашем саду? Там чего только нет! Правда...
— Прибраться бы, - мрачно завершил он и вдруг захохотал. - Прибирайся! Это все — твое, делай, что захочешь!
— Вы не шутите так, сударь, - сказала я, извернулась и поймала-таки его за ухо. Давно мне хотелось это сделать!
— Я и не шучу. Дозволяю — делай, что угодно! К чему мне эти земли? К чему этот лес?! Твори все, чего душе угодно! Сожги все дотла, что мелочиться?