- Где старшие?! – громко спросила Бансабира, не меняясь в лице, поскольку толку шептать не было. Тану начинала злиться.
Наконец, из каморки поодаль заспешил мужчина, и танша быстро признала в нем управляющего замка.
- Тану, - запыхавшись, приблизился мужчина средних лет, глубоко поклонился, будто сам был конюхом. – Госпожа, я…
Бансабира обернулась к альбиносу и с легким снисхождением спросила:
- Ты чего увязался? Не помнишь основ седловки?
Гистасп опешил, потом, не удержавшись, усмехнулся: по привычке.
- Нет-нет, я еще не в том возрасте, чтобы жаловаться на память.
Бану в ответ улыбнулась краешком губ, но голос звучал строго:
- Поторопись. Я надеюсь, ты вернешься затемно или, самое позднее, завтра.
- Сделаю все возможное, - Гистасп поклонился и исчез в конюшне. Бану тем временем обратилась к управляющему и велела собрать на этом месте через час старших конюхов. Стоило бы разобраться.
Управляющий, сонный, ежащийся от утренней прохлады, скомкано отозвался и поспешил убраться с глаз госпожи вон. Утро явно не задалось. А Бансабира, дождавшись отъезда Гистаспа, обвела открывающийся вид пронзительным взглядом и решительно шагнула к стойлам. Прошла взад-вперед, осматриваясь в обе стороны. Так и есть – конь командующего мертв.
Кажется, по мирному небу над родным чертогом поползло первое облако.
***
Устроив знатную выволочку конюхам, от которых исходил почти неправдоподобно сивушный запах, Бану заторопилась на завтрак – после утренних упражнений есть хотелось зверски.
По дороге из бокового крыла выскользнул Дан, надеясь прошмыгнуть никем не замеченным. Он воровато огляделся и, не приметив таншу, побежал ко входу в донжон. Бансабира хмыкнула – надо будет вскользь намекнуть сегодня, что, когда у него краснеют уши, видно издалека.
За завтраком собрались все Яввузы, от мала до велика, от танши до далеких троюродных представителей. Бану явилась в простом убранстве из черного платья с тонким пурпурным поясом и с привычной косой набок. За госпожой неотступными тенями шли Лигдам, Раду и Вал. Ей подвели маленького растерянного Гайера, и Бану, крепко обняв сына, велела няньке с ребенком расположиться рядом. Устраиваясь во главе стола, молодая женщина улыбнулась:
- Рада видеть вас всех.
Она обвела глазами родственников: Руссу, Тахбира со все еще миловидной женой Итами, двумя сыновьями и двумя дочерьми; кузена Махрана, сына покойного Ран-Доно; малышку Иввани, младшую из детей покойного Ванбира, которая всего через полгода-год войдет в брачный возраст и уже вряд ли может считаться малышкой; её горделивую, но горестную, потухшую мать Сивару; единокровного брата Адара, троюродных братьев по отцу (сыновей покойной Фахрусы), прибывших почтить, наконец, свою высокую державную кузину-таншу, Бирхана, коменданта военной академии Пурпурного дома, Гайера, наконец – и поняла, что и впрямь рада всем. Хорошо иметь большую семью, если стоишь во главе её.