— Я делаю?! — окончательно опешила я от такой наглости, снова дёрнулась — и зашипела от боли в плече. — Это твоя благодарность за спасённую жизнь?! — процедила зло.
— Благодарить буду чуть позже, — с тем же спокойствием сообщил он.
— Ой! Да что ты там делаешь?! — я негромко вскрикнула — скорее от неожиданности, чем от боли, — когда острые клыки мужчины впились в край моей ладони. Не пытаясь отгрызть кусок, но явно до крови. Потом дракон легонько подул на рану, провёл по ней языком, будто извиняясь. — Прекра... ап!
Новую попытку возмутиться прервала ладонь мужчины, ребром которой он заткнул мне рот. Правда, всего на несколько мгновений, я даже, опешив от наглости, не успела укусить его как следует в ответ. На языке появился пряно-солоноватый привкус. Странно. Помнится, вчера я целовала дракона решительно везде, и ничего такого...
Я снова вскрикнула, теперь уже от удивления, когда по телу снизу вверх прокатилась странная горячая волна — будто ветер завился вокруг, лаская кожу. На мгновение шею обхватило тёплое, почти осязаемое кольцо, а потом все непонятные ощущения пропали. И я вдруг почувствовала себя совершенно спокойной, даже счастливой, невзирая на ничуть не изменившееся положение в пространстве.
— Что за... — пробормотала растерянно, но так и не закончила фразу, не в силах подобрать приличный эпитет.
— Вот теперь можно разговаривать, — жизнерадостно сообщил дракон, выпустил мою руку и даже слез с меня, позволяя наконец сделать глубокий вдох и развернуться.
Я поспешно села, глядя на мужчину с возмущением и запоздало вспоминая, что я здесь — у себя дома, а бесхозный дракон посреди Ледяного предела слаб, как новорожденный котёнок.
— Ну, говори, — процедила мрачно, чувствуя, как голове становится легко-легко.
Почему-то у эслад волосы при смене ипостаси всегда изменяются первыми — такая вот странная частичная трансформация в моменты эмоционального напряжения. Гладкие пряди оборачиваются плотным вихрем крошечных льдинок, клубящихся вокруг головы и живым невесомым шлейфом спадающим на спину. Волосы — и руки, кончики пальцев которых превращаются в острые льдинки-когти.
— Не советую, хозяйка, — радостно, во всю пасть скалясь, сообщил чешуйчатый и продемонстрировал мне запястья, охваченные широкими браслетами выпуклого серебристого узора, состоящего из вязи смутно знакомых символов — знаков драконьего языка.