Пояс! Вот она, зацепка! У меня был какой-то пояс, дядька Андхой сказал стряпчему – ему много лет. Зачем надо от него избавляться? В поясе скрыта отгадка? Надо найти пояс! Беда в том, что я не помню никакого особенного старинного пояса, вот хоть убей, не помню! Открыв шкаф, я принялась вынимать одежду, разглядывала найденные шарфы, кушаки, даже ленты, затем тщательно прошерстила сундук. Уставшая и расстроенная бесплодными поисками, села на пол рядом с грудой тряпья. Все пояса, что нашлись, были не новыми, доставшимися мне от сестрицы, но ничего необычного – ни вышивки, ни вставок - не имелось ни в одном. Стоп! Вот именно, они были файтисиными! Я искала не там! Наверняка речь шла о поясе, привезенном из Саримы! Неужели я приехала в Катагерс совсем безо всего? Быть такого не может! Где-то же должны быть мои старые вещи. Попытка вспомнить подробности отъезда из родной усадьбы вновь вызвала головную боль, что привело меня в ещё большее раздражение. Почему прошлое мной забыто?
Спросить у няньки? Я вышла в коридор и подкралась к ее двери. Бесполезно, слышен такой мощный храп, что сразу становится ясно – Каруку сейчас и пушкой не разбудишь! Оставалась моя любимая крыша. Вздохнув, я пошла к лестнице – ладно, свежим воздухом подышу, поговорю с луной, авось полегчает!
Прохладный ветер действительно принес облегчение воспаленной голове. Устроившись, как всегда, на широких перилах башни, я смотрела на мерцающие звезды и тихонько – шепотом молилась Аргеане, прося богиню о помощи! Какие бы тайны не скрывались в моем прошлом, ясно было одно, теперь Алейса не беззащитная нищенка, а вполне обеспеченная девушка. Вот только в Шеймиле женщины не могут распоряжаться ни своими капиталами, ни своей жизнью, за них это делают опекуны. По приезде в столицу мне даже имя изменили. Тетка Калпана, помню, презрительно фыркала, мол, Алейса – фу, такое произношение лишь у диких горцев, у нас оно звучит мягче, нежнее – Алейша. Приказала всем домашним звать нищую племянницу только Алейшей, а меня сколько раз по губам хлестала до крови, чтобы я слушалась и не называла себя по-старому. Дядька тогда не заступался, собственно он и сейчас наказал жену лишь за то, что товар подпортила. При мысли о его планах я заскрипела зубами. Долгие годы меня называли нищенкой, дармоедкой, унижали и презирали в этом доме. Приходилось терпеть, ведь мой отец стал изгоем на равнине, уйдя в семью любимой жены, в горы! Но я не просила клан Нарамди о милости, и вовсе не хотела жить с ними! Сестра дедушки Бакара, как сегодня выяснилось, хотела забрать осиротевшую девочку. И почему ей не дали? Да потому что добрый дядюшка Андхой опасался: вдруг та родня запросит часть капитала, принадлежащую племяннице. Честно говоря, мне не нужны эти деньги, но после всего, что узнала, такое зло берет, что в пику ему потребую отцову долю! Мало того, что вознамерился продать меня какому-то вельможе, так еще надеется оттяпать себе деньги брата. Подумаешь, старый Нарамди сгоряча ляпнул – мол, наследства лишу, так ведь ничего не подписал! Купцы свои дела четко ведут, тот же Андхой! Если дед документы не оформил, значит, передумал! А может и вовсе, никакого проклятия младшего сына не было, наврать-то можно все, что хочешь!