- Как вы нашли меня?
- Георгий Эдуардович дал адрес.
- А откуда у него…
- Это вы уточните у Георгия Эдуардовича.
Меня довезли до дома, где я и спряталась, как в маленькой безопасной раковине. Когда-нибудь я вытравлю это чувство затворничества из себя? Или это останется со мной навсегда?
Гера пришел очень поздно, но я его дождалась.
- Что происходит, дорогой?
- Не сейчас, я устал.
По его лицу видела, что он не просто устал, а выжат до суха своей работой. Он небрежно скинул ботинки, сбросил утепленную куртку и прошел в ванную комнату. Я услышала шум воды, но не помчалась за ним и в кухню, разогревать поздний ужин.
Все что я хотела – объяснений.
Не успел Гер выйти, как я пристроилась в хвост.
- Мы должны поговорить.
- Позже.
- Я же вижу, что с тобой что-то происходит!
Георгий резко развернулся. За это время от ванной до спальни он успел стащить с себя галстук, расстегнуть рукава и рубашку на груди.
- Да неужели? Или ты заметила это, только когда заблокировали все карты?
- З-заблокировали? Все?
- Да, дорогая. Все счета и денежные средства у меня заблокированы. И как же я рад, что Арс на попечение Давида.
Я прислонилась к косяку, потрясенно следя за Георгием, стягивающим рубашку, штаны, швыряющим их в сторону.
- И что ты будешь делать?
- Всё, что я мог сделать – уже сделано, Лен. Теперь только банкротство.
Неприятное, ужасно нищее, голодное слово повисло между нами.
- Не всё, - неуверенно прошептала я. – У нас есть еще мой фонд.
Теперь у Геры выражение лица стало виноватым.
- Что? – уточнила я. - Уже?
- Прости, Лена. Если бы я выкрутился из ситуации, ты даже не узнала бы, что я залезал в твой фонд.
Я сделала только два шага и рухнула на кровать.
- Ладно… Но мы можем экономить. Я сейчас же откажусь от клиринговой службы, мы можем продать эту квартиру и переехать в маленькую…
- Не можем.
Гера тяжело опустился рядом, обнял меня на плечи и прижал к себе, легко целуя в висок.
- Квартира заложена. Срок выкупа заканчивается в этом месяце.
Это конец. Я чувствовала его по обреченному, опустошенному тону мужа.
Он весь вечер пытался объяснить в какую махинацию оказался замешен и как отжали его бизнес, но я не понимала ни слова, кроме того, что муж остался без работы, без денег, а к концу месяца мы оба окажемся на улице.
- Мой стойкий оловянный человечек! – тихо шептал мне на ухо Гера. – Ни истерик, ни угроз, ни шантажа «бросить меня». За это я люблю тебя еще больше… Если это вообще возможно.