И вновь непрошеные слёзы на моих щеках. Рьяно вытирая их платком, продолжала запойно говорить.
– Я теперь Григорьева. Да, силком затащил меня в загс. Но твоё кольцо ношу всегда. Это было бы нечестно. Григорьева Алла. Смешно звучит. Он же Денис, а не Григорий… Глупости я говорю. Странно это всё, нелепо.
Меня как прорвало. Я ещё долго говорила, выплёскивая всю боль. Где бы ещё выслушали, не осуждая, терпеливо, молчаливо? Мне так нужно было это. Сказать всё, что чувствовала, что не смогла при жизни родных людей. Не смогла проводить их в последний путь, не смогла удержать их в мире живых.
Судьба была слишком несправедлива ко мне.
Ключи гулко звякнули о комод. Пустая квартира уже успела прогреться под лучами летнего солнца.
Я сняла лодочки и с усталым вздохом потёрла ноги. Столько исходить за день. Даже не заметила, как добрела до дома. Всё думала, вспоминала и жалела. Их, себя. Родной городок казался тесным, после шумной Москвы. Узкие улочки, утопающие в цветах сирени, старинные дома с лепниной. Время здесь застыло.
Мы с Женькой часто бегали в булочную на углу за свежим хлебом. Тёплый, с хрустящей корочкой и запахом детства. Или баранки, усердно посыпанные маком. Сладкая сдоба с карамельной крошкой. Ром-баба с приторно-пряным запахом и липкой шапочкой из глазури.
Булочная так и работает. Я с трудом сдержалась, чтобы не зайти в неё. Слишком болезненные воспоминания.
Тишина. Гулкие щелчки часов. Половицы всё так же скрипят под ногами.
Дом, родной дом. Опустевший, мрачный и холодный.
Надежда найти покупателей ещё жила. Всё-таки квартира не слыла нехорошей. Роскошная трёшка, почти в центре. Окна выходят во двор, с другой стороны – проспект, центральная улица города. Но…
Отпуск уже подходит к концу, а покупателей всё нет.
Я поджала губы и сняла платок с головы, повесила сумку в прихожей на крючок и по привычке взглянула на себя в зеркало. Холеная белая кожа, идеальные локоны волос цвета тёмного дерева, спускающиеся почти до поясницы. Большие глаза, так наивно и доверчиво смотрящие на мир. Они напоминали своим оттенком густой, горячий шоколад. Аккуратный прямой нос. Чуть припухлые губы казались слишком бледными, но это оттого, что я жутко нервничаю.
Макс всегда звал меня Белль. Был ужасно разочарован, что я теперь никогда не встречу своё Чудовище, которое могло оказаться самым настоящим принцем. Смешно…