Как не похоже это было на унылые серые стены нашего бомбоубежища!
Через какое-то время пеших прогулок мне стало мало. Появилась дикая, отчаянная жажда полёта. И однажды я поддалась ей.
Решив, что во сне можно попробовать всё, я рискнула прыгнуть с небольшой высоты… и полетела! Сначала у меня получалось только парить. Потом – подниматься вверх, невысоко отрываясь от земли. А спустя ещё неделю освоила и свободный полёт.
Как это было прекрасно! Раскинув руки в стороны, я взмывала к небесам, кувыркалась в воздушных потоках, подставляла счастливое лицо горячим лучам солнца. Смеялась от счастья, сама себе напоминая лёгкое полупрозрачное привидение. Мне не требовалось махать руками-крыльями, как птице или мифическому дракону. Я просто летала, как пёрышко, как мысль, как дуновение ветра этого мира. И всё моё существо переполнялось восторгом!
Но получалось это только в состоянии спокойствия и почти безмятежности. Стоило заволноваться, разозлиться или впасть в апатию, как способность тут же отказывала. Но летать хотелось очень! Поэтому пришлось учиться оставлять все тревоги в своём мире. Не думать, не вспоминать, не бояться. Это было словно медитация и самовнушение.
Со временем подобные тренировки стали влиять и на реальную жизнь, ушла апатия и глухое отчаяние. Появился пусть не слишком активный, но интерес к жизни. Мне стало не всё равно, где я живу, как и что делаю. Вспомнились прежние навыки и, обратившись к заму по хозяйственной части я опросила о переводе в кухонный блок.
Готовить я умела и любила. Хотя в таких объёмах это была поистине тяжёлая работа. Положение усугублялось тем, что не каждый мог работать на кухне из-за нестерпимой жары и сильной влажности, царящей в помещении. Но мне, выросшей на берегу Азовского моря, к жаре и духоте было не привыкать. По крайней мере, я переносила её гораздо легче северян. Так моя жизнь разнорабочей подошла к концу, и я стала «поварёнком». Смены были тяжёлые, вечером порой просто падала на кровать без сил, но была довольна. Потому что знала: сейчас я снова окажусь в своём волшебном сне и вдохну хоть каплю свободы.
Возможно, это было какое-то психическое отклонение или посттравматический стресс, но мне было всё равно. Я ни за что не согласилась бы расстаться с этими своими видениями. Поэтому никому и ни при каких условиях даже не заикалась об этом, боясь. Залечат ведь.