– Ловко, – оценил Аста Штеран. – Поэтому Дейр не сразу понял, что тебе грозит опасность, испуг был слишком мимолетным, а потом крепкий сон, к которому не смог придраться ни один из твоих артефактов. Орудием усыпления послужила игла с подвешенным на него сонным заклинанием. Оно активировалось уже внутри организма, поэтому и эффект моментальный, в отличие от зелий, и охрана пройдена, потому что та отсекает угрозы только вне тебя.
– Ужас, – округлила глаза Юнифер. – А как они меня узнали? И что я буду там?
– Пока остается только догадываться, – пожал плечами Сетфин. – Нам повезло, что бойцы они никудышные и только потому остались живы.
– Не вижу логики, – нахмурился шатен.
– Если бы они смогли организовать хоть сколько-нибудь приличное сопротивление, Дейр мог их «нечаянно» убить. А так, ему, во-первых, было противно, во-вторых, он понимал, что при текущем уровне противника организовать «нечаянно», будет затруднительно, в-третьих, Ассаэру тоже нужна информация. Буду откровенен, если бы я не наблюдал с зеркальца за происходящим, этот поганец, скорее всего, форсировано допросил тех, кому не повезло остаться в живых, а потом просто от всех избавился бы. Аста Лавейн была в отключке, без защитных артефактов, так что спала бы долго и сладко, ничьи крики бы ей не мешали.
– Он же не мог бы так поступить? – жалобно посмотрела на Сетфина Юнифер. – Вы просто немножечко преувеличили, да? Это же незаконно.
– Я приуменьшил, скорее всего, – серьезно ответил на нее Аста Штеран, вставая с кушетки. – Эла, ремесло наемника связано с насилием и постоянным балансированием на грани закона. Не стоит закрывать на это глаза. Если вам страшно, обратите свой взор на его достоинства. Где-то они у него точно были. Найдете больше трех, дайте знать.
На этом он, подмигнув, вышел из палаты.
– Если вспомните, еще какие-то детали, – «драконий» следователь передал ей две визитки с рисунками для связи по зеркалу. – Свяжитесь, пожалуйста, с нами. Всего наилучшего, отдыхайте.
И тоже отбыл. В лазарет немедленно вошли сат Элкан и его худощавый помощник, и захлопотали над пациенткой, словно ей могли нанести непоправимый вред.