- Дело сделано! - колдунья взяла проколотую куклу и завернула в кусок чёрной атласной ткани.
Шетлсу подала резную шкатулку.
- Пусть поспит, - осклабившись, пошутила женщина и захлопнула крышку.
Брахтар сидел, ожидая чего-то. Он не ошибся.
- Не забывай, джар: отбирая чужую свободу, ты рискуешь потерять свою, - произнесла Луайканида.
- На её свободу я не посягал! - пролепетал гость.
- Ты это сделал, джар!
- Это глупая болтовня, - с натянутой улыбкой прошептал Брахтар. - Как скоро начнут действовать силы тьмы?
- Они уже действуют, в первую очередь на тебя! - скривила губы колдунья.
Брахтар побледнел.
- Ты хотел остаться в стороне, джар? - улыбнулась ведьма. - Так не бывает. Ты или на стороне света, или на стороне тьмы.
Мужчина заёрзал на стуле, по его спине пробежала волна мурашек.
- Я неслучайно спросила, что ты хочешь - совета или помощи.
- А разница есть? - выдавил гость.
- Разница? - колдунья посмотрела сквозь него. - Разница есть. Если ты спрашиваешь меня - это одно. Если решаешься на поступок - другое. Между словами и поступками дистанция огромного размера.
Брахтар с усилием рассмеялся:
- Значит, мы с тобой союзники!
- У тёмных сил нет союзников, - всё так же глядя сквозь джара, проговорила колдунья. - Они лишь разъединяют, и горе тому, кто этого не понимает! Кто с ними, не может быть союзником другому такому же!
- Значит, колдуны поэтому ненавидят друг друга?
- И поэтому тоже.
Луайканида опустила голову. Блики пламени скользили по её лицу. Сейчас оно было цвета воска - жёлтое и безжизненное. Только глаза горели исступлённым огнём. Он вырывался из глубин её сердца, охваченного мраком. Брахтара этот взгляд обдал ужасом.
Мужчина оторвался от её магнетических глаз и перевёл взор на Шетлсу. В чертах худенького личика со впалыми щеками сквозила та же смертельная, мертвящая желтизна. Девочка погрузила взгляд в огонь. Волосы на голове Брахтара зашевелились.
Колдунья глянула на него.
- Можешь идти, джар.
Шетлсу отворила дверь. Брахтар на негнущихся ногах пошёл к выходу. Он постоял на ступенях, пока глаза привыкали к темноте. Серебристо-фиолетовые тени прятались по углам садика. Золотые звёзды нависли так низко, что, казалось, их можно коснуться рукой.
На фоне иссиня-чёрного неба резкими контурами вырисовывались пальмы рафии, очертаниями напоминавшие громадные папоротники. От калитки виднелось маслянистое море, на лаковой поверхности дрожала серебряная дорожка.