Стало неприятно. Купаться расхотелось. В уши почему-то ударила услышанная вчера в пассажирском автобусе песня «Виват, король». Лирическое настроение сразу пропало, а на его месте возникла тревога за себя, и в целом за нас.
Хотелось сказать что-нибудь резкое и грубое, чтобы раз и навсегда отвести от себя эту наглую усмехающуюся личность.
- Ведь, придёшь... Ой, придёшь, - ухмыляясь, рассуждал Рыжий, - только я потом злой буду, нехороший, больно тебе сделаю, когда драть тебя буду в разных позах. Смотри, жалеть будешь...
Меня поразил его надменный тон. Он считал себя неотразимым. Хотя в его сутуловатой фигуре с толстыми чуть не до коленей достававшими узловатыми руками, на мой взгляд, не было ничего необыкновенного, делавшего его чем-то лучше и выше других парней. Да и его висящее между ног небольшое, на мой взгляд, мужское достоинство в окружении паутины тонких рыжих волос ничем особым не отличалось.
Но его слова всё же больно задели моё самолюбие. С какой стати я должна выслушивать такое от какого-то несчастного провинциала в костюме Адама?
Я посмотрела на Гену, видя в нём наше единственное спасение. Он словно выпрыгнул из воды. Солнце било ему в глаза, и он, прищурившись, закрываясь от него ладонью, вызывающе и с достоинством смотрел на моего обидчика. Вода струилась по его телу тоненькими ниточками ручейков, собиралась в прозрачные пузыри и капала с волос, пальцев ладоней, плавок…