Мои набухшие от возбуждения соски касались его бедер и это заводило меня еще больше. Мне показалось что он перестал дышать. Его член стал как будто каменным! Боже, как же я это люблю!
Когда я опускалась ниже, чтобы полизать яички, моя упругая попка поднималась вверх, обнажая все свои прелести, которые всегда не давали ему покоя. Я чувствовала, что он меня хотел. Я ощущала его желание войти в меня. Быть во всех моих влажных дырочках одновременно: жестко, грубо засаживать по самые яички… А потом наблюдать как я кончаю в судорогах несколько раз подряд.
Чувствуя приближение финала, я начала жестко сосать, заглатывая как можно глубже. Он снова застонал и схватил меня за волосы, стал жестко трахать в рот. Я давилась, но не сопротивлялась, мне это нравилось. Его грубость, его нетерпение… Казалось, что я сама сейчас кончу.
Фонтан спермы ударил мне в горло, ее было так много, и она потекла по подбородку, маленькие капельки попадали на грудь и соски. Он вытащил член из моего рта, полного спермы, и как обычно, пошлепал им по губам. Мой любимый откинулся и закрыл глаза, наслаждаясь моментом, а я, лаская себя, еще долго слизывала остатки спермы с его члена и яичек.
***
– Ой, ну что ты нудишь! Не сделала и ладно! Будто кому есть дело до этого! – рядом фыркнула Ира.
Я неуверенно разгладила складки на своей длинной юбке и вздохнула.
– А вдруг спросят?
Ира окинула меня ехидным взглядом.
– Тебя-то? Ботаничку и святошу всея универа? Не смеши мои тапочки. Ты же в числе любимчиков. Даже если не сделала, всем наплевать.
Она захлопнула свое зеркальце и убрала в сумку. Затем вытащила на стол тетради и огромный пенал со всеми возможными карандашами, гелиевыми ручками и маркерами. Она любила делать красивые конспекты, поэтому пользовалась многочисленными канцелярскими принадлежностями.
– Слушай, прекрати! Ты уже начинаешь меня бесить своей нервозностью! И да, я слышала, что у нас замена препадов. Говорят, Михалыч слег с каким-то вирусом и его долго не будет. Учитывая возраст, может навсегда, – зло хихикнула Ира, на что получила от меня укоризненный взгляд.
– Ир, нельзя так говорить!
– Ой, все! – закатила она глаза.
Иннокентия Михайловича многие студенты невзлюбили из-за склочного характера. Он постоянно придирался к учащимся и редко кто получал от него удовлетворительные оценки. Мы с ним никогда конфликтовали и всегда находили общий язык, не то, что другие ребята.