— Я с тобой, — тихо прошипела она, яростно сверкая глазами, — не возьмёшь, останусь здесь.
— Да, и лярхи с тобой. Не хочешь жить, поплыли. Собирай монатки и быстро в озеро, времени нет.
Поднялся и, больше не оборачиваясь на строптивую собеседницу, пошёл в воду. Таисия задержалась, схватила рюкзак, сунула в него ботинки, что сняла перед этим, затянула и, вскочив на ноги, бросилась за Бёрном. Сверху послышался шум и какие-то голоса.
Когда она нырнула следом за уплывающим на глубину мужчиной, то последнее, что увидела, были сброшенные сверху канаты. Она лихорадочно гребла руками, мечтая теперь об одном, чтобы хватило воздуха в лёгких. Рюкзак ощутимо мешал, тянул, затрудняя движение, но бросить его Таисия не решалась. Она погружалась всё ниже и ниже, глубина опять начала манить, рисуя в мозгу какие-то картины внеземного блаженства, если поплывёшь дальше. В голове шумело, воздуха катастрофически не хватало, хотелось открыть рот и вдохнуть полной грудью. Лёгкие разрывались, не удержавшись, глотнула воды, и в глазах резко потемнело, потом вспыхнул нереально яркий свет, и она увидела двух маленьких девочек, которые парили словно в воздухе и, улыбаясь, протягивали к ней руки. «Дочки», — пронеслось в угасающем сознании, и последнее, что она почувствовала, как крепкая рука сжала её запястье и резко дёрнула в сторону.
Когда Бёрн, ругаясь на все лады на безголовых женщин, тащил её из воды, разум Таисии плыл по волнам Мирозданья. Положив её на берег, он внимательно прислушался, дыхания не было, лицо становилось синеватым, выругавшись, он перекинул её через колено, резко нажал сверху. Попробовал открыть рот, еле разжал сцепленные зубы. Наконец его усилия увенчались успехом, вода потоком полилась из тела, освобождая желудок и лёгкие. Сделав судорожный вдох, Таисия закашлялась.
Она шла по прекрасному миру. В нём было тепло и уютно, как у бабушки на коленках, когда тебя замёрзшую, после прогулки по зимней улице, укутывают пуховым платком. На душе был покой и умиротворение, казалось, что здесь и сейчас твоё главное место. Никуда не надо бежать, ничего не надо бояться, за тебя уже всё решили давным-давно. Она не поняла, откуда появился перед ней седой благообразный старец в белых одеждах.
— Хочешь остаться, дитя? — спросил он у неё молодым певучим голосом.