Рано утром он взял свой походный рюкзак, заглянул к Жене в комнату: она спала, как всегда, свернувшись клубочком. Саша улыбнулся, глядя на этот большой клубочек.
– Белых, я все вижу! Сколько ты еще будешь надо мной смеяться? – сонным голосом проворчала Женя. – Ты уже уходишь?
– Да, мне пора. Такси уже ждет, – он присел на край кровати и взял ее за руку. – Будь умницей, Белка. Ты носишь маленьких бельчат.
Она стремительно села, обняла Сашу, насколько хватило ее рук:
– Я жду, возвращайся. Мы ждем!
Он поцеловал ее в висок, обнял покрепче и быстро ушел, говоря на ходу:
– Не провожай меня. Не люблю этого.
– Я знаю, – прошептала ему вслед, прислушиваясь к шуму отъезжавшей машины. – Надо было Хана попросить, чтобы он пригласил кота пожить здесь со мной. Мы бы вместе ждали их из командировок. Но ведь не пойдет кот без Хана.
И вспомнила Женя свой детский рисунок из того самого альбома, который утерян или украден: тогда она ждала Сашу из армии, целых четыре года ждала. На той картинке у нее на плече сидел кот.
ГЛАВА 2.
В середине июля стояла невыносимая жара. Женя большую часть времени проводила в доме, где кондиционеры создавали видимость прохлады. Выходила на улицу только вечером, чтобы пройтись к морю, посидеть на песочке. Она сама себе удивлялась: как можно жить, не имея друзей, кроме Саши и Хана. Но ведь и не ощущала потребности в общении.
«Что-то, наверное, со мной не так. А как будет складываться жизнь, когда появятся малыши? Тут уж придется находить контакт с внешним миром, детям это необходимо», – с тоской думала Женя о грядущих переменах в круге своих знакомых.
К ней приезжали представители различных служб по уборке и поддержанию территории. С ними она общалась на английском, коротко и ясно. Оплатила – сделали. И за домом Женя следила сама: чего уж следить-то, ведь пока и некому разбрасывать и сорить.
Ее одолевали разные мысли, бывало, что прорывались за черту воспоминания, те, которые она старалась похоронить: синие глаза, мощное тело, жгучие ласки, «люблю». Со временем все это уходило дальше и дальше, закрывая душу на замок. Иногда богатое воображение подбрасывало общие виды Артура с Дашей, и тогда становилось очень больно. Последним кадром в этих воспоминаниях всегда была девушка Даша, с длинными черными волосами и отстраненным взглядом темно-синих глаз.