Сама собой на губах расплылась ухмылка. Ситуация нестандартная, но на третий день как-то даже привыкаешь. К тому же, можно попробовать развести эту золушку, она мягче, податливей.
— Солнышко, прояви милосердие, — беззащитно–ласковым голоском протянул Толик, — уж очень руки тянет.
Есть! Подошла, присела рядом. Провела рукой по запястьям, подёргала какие-то узлы.
— Спасибо, солнышко, — проворковал парень, стараясь обернуться примерно в её направлении. — Вот ты хорошая, не то что подружка твоя — злюка.
Диван, на котором его расположили, тихонько скрипнул. Золушка, видимо, собралась уходить.
— Куда же ты? — огорчённо протянул Толик. — Мне же здесь скучно… и темно. Я же не попугайчик, чтоб меня зашторивать. Так можно и глаза испортить. Давай, пока этой злюки нет, я проморгаюсь, а ты мне расскажешь что-нибудь, познакомимся…
Похитительница немного помедлила, затем тихонько приблизилась к нему. Парень замер, как рыбак, только что забросивший крючок. Прокатит или нет? Неизвестная наклонилась к нему вплотную, почти касаясь уха губами, провела пальцем невидимую линию от виска вниз по скуле и тихо, но отчётливо произнесла: «Скоро всё закончится».
Толик остался один. Нервно поёрзал на мягком сиденье. И как это было понимать: «Скоро всё закончится»? До последнего казалось, похищение — розыгрыш, ну или, по крайней мере, не так уж страшно. А вот сейчас почему-то пробрало. Как-то нехорошо прозвучала эта фраза, слишком просто и коротко, как в конце фильма на экран выплывает «The end». Ничего особенного, но…
Пленник проверил руки и довольно усмехнулся: золушки, они такие наивные, что даже врать стыдно… иногда. Сейчас не стыдно. Ну, подумаешь, не клюнула на знакомство, повязку не сняла. Хотя, конечно, самолюбие царапнуло. Обычно, если уж Толик начинал стараться, то девушки снимали всё, что он попросит, а тут только ухо обслюнявила. Да и ладно, будем считать, что не очень хотелось. Страхолюдины — народ дикий и от ласки иногда впадают в ступор.
Верёвка на запястьях поддавалась по миллиметру, но уже — хлеб. Ослабить один виток, не спеша, без психов и бесполезных рывков. Первый виток — самое сложное. Впереди вся ночь. Парень непроизвольно поморщился: всё-таки больно. Кожа точно слезет. На курсах так не затягивали, тренировки проходили достаточно условно. Ещё бы, если после каждого занятия народ расходился бы с полопавшейся синюшной кожей и резаными мышцами, учеников у местных гуру непременно поубавилось.