— Звони! Я детей купать пошла!
— А у вас обоих что, телефоны сели? — недоумевала я. — Давно бы уж позвонили, чем сидеть гадать, где он.
— Да ты вроде как жена ему, — злобно рявкала она.
— Ну, а вы — родители, — спокойно отражала я нападки.
— Да я знаю, что огрызаться ты хорошо умеешь. Мужа бы лучше так же хорошо обихаживала!
Я втыкала в уши наушники и хлопала дверью спальни. А потом, глотая слёзы, сидела и пялилась, не мигая, в ночную темноту.
Сколько? Ну сколько ещё?!
— Единственный способ жить хорошо — это уходить оттуда, где тебе плохо, Москвина, — умничал утром Сластунов, когда я рассказывала напарницам об этих траблах.
— Схера ли баня-то упала? — вновь огрызалась я. — Это так-то моя квартира!
— Если в твоей квартире заведутся тараканы или мыши, ты тоже будешь терпеливо ждать, когда они сами от тебя уйдут? — ржал Влад.
— Нет, отравлю их нафиг, — отвечала я.
— Во-от! — поднимал он палец. — Ты будешь их из-го-нять. Так почему бы тебе не изгнать из своего королевства всю надоевшую челядь с помощью твоей грозной маменьки?
— Господи, Влад, — вздыхала я. — Да она предлагала мне это сто раз. Но Серёжка же обидится на неё на всю жизнь, и не дай бог ещё вместе с предками на съёмную квартиру от нас уйдёт.
— Так это ж круто, Вероник! — хлопал он меня по плечу. — Придёт новый мущ-щ-щина, а не маменькин сынок.
— Да он не маменькин! — заступалась я за Серёжку. — Просто с чувством долга.
— Москвина, я от тебя устал! У тебя крылья за спиной, а ты всё на коленях ползаешь! Работаешь в этом днищенском цехе, таскаешься по вечерним улицам с детьми, как бомжиха, — вопил Сластунов, пытаясь переорать рёв станков. — А он в гараже, хм, «отдыхает». Конечно, зачем жену в Испанию везти, если есть гараж?!
— Да иди ты к чёрту! — я снимала перчатки, зло швыряла их на станок и шла на улицу. — За своей жизнью следи!
Мы расходились. Но через час из-за моего плеча выплывала рука Влада с какой-нибудь вкусняшкой:
— Прости, я дурак. Ну, мир? — протягивал он мне свой мизинец для примирения.
Я вздыхала и мирилась.
Он был прав тысячу раз, но… Но меня почему-то это обижало.
Мне нравилось общаться с Владом, нравилось, что он интересуется моей жизнью, советует, жалеет. Нравилось, что флиртует со мной, не переходя на пошлости, как в юности. Мне не хватало этого: ведь Серёжкины друзья, в компании которых мы чаще всего тусили, знали его ревнивую натуру и не кокетничали со мною. Да и мне они не особо интересны были.