— Смотри сюда. — Архелия указала на открытое пространство у самой башни, даже в такое позднее время — за час до рассвета — освещенное фонарями. Там, на примятой от частого хождения траве, расположились соломенные манекены, штук тридцать, не меньше. А чуть дальше от высоких ступеней оказались…
— О Боги! — Я отвернулась и закрыла рот рукой, сдерживая неприятные позывы. Картина была настолько яркой, что, казалось, никогда не покинет моей головы.
— Нет, милочка, смотри, — процедила Архелия и насильно повернула меня обратно. — Конечно, лучше бы ты увидела это при свете дня, но я решила не ждать случая.
Что за монстры могли сделать такое?! На широкий помост пристроены пять виселиц, и ни одна из них не пустовала. Даже с такого дальнего расстояния (не меньше тридцати метров) было видно, насколько изуродованы эти люди… точнее, тела. Три мужских, два женских. У одного трупа отсутствовала правая рука, у кого-то не было кожи на лице, а главное — под каждым расползалось красно-бурое пятно, в ночи казавшееся чернильным.
Среди оборотней трудно уйти от теневой стороны жизни. Да, убийства в Саливаре случались, иногда сам отец и выступал в роли палача, но всегда делал это быстро и безболезненно, по крайней мере, при своих дочерях. Но никогда я не видела подобного изуверства. Внутреннее чутье подсказывало, что бедняги до последнего оставались живы…
— Эйхарей суров, но справедлив к своим подданным, — заметила Архелия, сократив, между нами, расстояние.