- Как ты попала сюда?
Этого вопроса я боялась, его совсем не хотела. Понятия не имела, как можно объяснить, что именно произошло сегодня вечером в моей квартире.
- Как ты узнала? – продолжила спрашивать подруга. – Не место, да и не время для прогулок, Долли!
Имя моё она произнесла сурово, но даже её тон не помог придумать более или менее адекватный ответ.
- Тогда я думаю, что нам пора убираться отсюда…
Подруга грубо схватила меня за плечо и развернула к выходу из парка, но было уже поздно.
- Ты не только меня вызвала, но и ажанов? – процедила она сквозь зубы, когда увидела свет от полицейских фонариков, плясавший на дорожках.
- Я ещё не знала, что всё так серьёзно…
- Ну, зато теперь знаешь и тебе нужно придумать что-то более вразумительное, чтобы объясниться с ними.
К «Вратам ада» приближались несколько ажанов в форме, а среди них двое в штатском.
- Дьявол! – буркнула Дениз. – Больше некого было вызвать?
- Я их не вызывала, просто сообщила о находке.
Полицейские фонарики скользнули по нашим лицам, я подняла руку и прикрыла глаза от света. Послышался недовольный выдох:
- Мисс Пэг? Мадемуазель Бош? – вскинул густые брови один из штатских.
Мужчина среднего роста, худощавого телосложения, но те, кто видел его боксирующим, говорят, что комиссар жилистый и изворотливый. Русые волосы, карие глаза, демонстрирующие сейчас тяжёлый взгляд, кривой нос и вечная ухмылка. Возраст определить довольно сложно, комиссар был из тех кому можно было с лёгкостью дать и тридцать пять и сорок пять лет. Серый костюм, видавший виды, старенькие, но добротные ботинки, поношенная шляпа.
Его звали Реми Гобер. Не самый удачный вариант, выпавший нам в эту ночь. Встречались мы всего несколько раз, на пятки друг другу не наступали, поскольку сферы деятельности у нас разные, но и тёплыми отношениями не обзавелись. Гобер относился ко всем журналистам одинаково. Не грубил, не оскорблял, но и не жаловал.
- Мсье Гобер, - поздоровалась я.
- Журналистки? – взял слово его спутник. – А вы как здесь оказались быстрее нас?
С этим я не была знакома. Молодой, лет двадцати восьми быть может, высокий, какой-то нескладный, будто юношеская угловатость ещё не отступила. С чудными похожими на солому тёмными усами и маленькими, постоянно бегающими глазками. Что-то неприветливое и даже неприятное было в его внешности.